Эта милая Людмила остановилась и крикнула ему вдогонку:
– Получил денежки? Мене – тебе! – передразнила она. – Попадись мне ещё один раз, я тебе покажу два рубли!
Может быть, вы и сами догадались, уважаемые читатели, что после увиденного и услышанного Герке захотелось немедленно исчезнуть: до того ему стало невообразимо стыдно, и более того – он грандиозно испугался. А грандиозно он испугался того, что вдруг она, эта милая Людмила, как-нибудь когда-нибудь где-нибудь узнает, что он-то обещал Панте принести денежки – два рубля?!?!?!
– Я, дед, домой, я есть хочу, – пробормотал Герка, но Игнатий Савельевич крепко зажал его ладонь в своей и повел за собой, приговаривая:
– Молодец, Людмилушка, героиня!
А эта милая Людмила обернулась к ним и, размазывая по лицу слёзы ладошкой, заговорила быстро-быстро:
– Какой стыд и позор! Какое вопиющее безобразие! Как вы можете жить в одном посёлке с таким возмутительным вымогателем?! С таким негодяем?! Этакая горилла требовала де-неж-ки у маленькой девочки! Мене – тебе! Два рубли захотел! Вы, вы, вы его распустили! Вы, вы, вы ему позволили хулиганить и грабить несовершеннолетних! Стыдно, стыдно, безумно стыдно за вас!
Герка пятился назад, но дед Игнатий Савельевич крепко держал его за руку, согласно и даже восторженно кивал головой каждому слову этой милой Людмилы, которая с каждым словом повышала голос:
– И не вздумайте возражать! Не вздумайте оправдываться! Не пытайтесь уйти от ответственности! Вы, жители посёлка, во всём виноваты! Особенно – мальчишки! Да как вы можете спокойно жить, когда среди вас – преступник?! Вы, вы, вы лично – оба! – несёте персональную ответственность за деятельность этого общественно опасного элемента! Давно пора бы напинать ему, а он у вас спокойно бесчинствует!
Герка отчетливо представил, что если он сейчас вырвется от деда, то она бросится за ним и удилищем его по затылку, по затылку, по затылку…
Но она вдруг вроде бы успокоилась и тоскливо воскликнула:
– Ах, Герман, Герман! В какой обстановке ты живёшь! Ведь пока ты ничего не делаешь, хулиганы не дремлют! Они спокойно творят безобразие! Они знают, что вы их не остановите!
– Я за хулиганов не отвечаю! – выкрикнул Герка. – И разговаривать с тобой не желаю! Надоело!
– Да нам и не о чем с тобой разговаривать, – очень грустно произнесла эта милая Людмила. – Мы с тобой несовместимо очень разные люди. Жаль, ах, как жаль, Герман! Мне так хотелось увидеть в тебе настоящего мужчину!
– Ч… ч… чего, чего? – хрипло спросил, заикаясь, Герка.
– Настоящего мужчину, – озабоченно сказал дед Игнатий Савельевич. – То есть сильную личность. Смелую. Трудолюбивую. Круглую. Ну, в смысле отличной учебы. Таким и я мечтал тебя воспитать, – с глубочайшим вздохом закончил он.
– В хоккей играют настоящие мужчины, – попробовал пропеть Герка. – А я хоккеистом быть не собираюсь. Вообще чего вы на меня набросились? Думаете, я всё терпеть буду? Что ты тут будешь целыми днями командовать? Хочешь заниматься перевоспитательной работой? Пожалуйста! Вот тебе Пантя, который у тебя денежки требовал. Займись им!
– Конечно займусь, – устало сказала эта милая Людмила. – Ведь ещё неизвестно, кого труднее перевоспитать – испорченного человека или избалованного.
– Правильно, Людмилушка, рассуждаешь, правильно! – восхитился дед Игнатий Савельевич. – Глубоко смотришь в корень отрицательных явлений! Мы с тобой полностью согласны. Будем исправлять положение.
– А я не согласен! Я есть хочу, и надоело мне… – Герка хотел вырвать свою руку из дедовой, но тот железным пожатием удержал её и почти просящим тоном сказал:
– Согласен он, Людмилушка, согласен! Действительно, есть давно уж хочет, а сам себя накормить не умеет. Вот кое-чего и недопонимает. А поедим мы с ним, посоображаем, и он, конечное дело, поймет и согласится с твоими замечаниями. Потому что твои замечания, я считаю, готовая программа действий. Будет Герка настоящим мужчиной, – гордо и уверенно говорил он, – будет во что бы то ни стало! Создам ему для этого все условия!
– Да ведь смешно! – Герке наконец-то удалось вырвать руку. – Ладно, ладно, занимайтесь своим перевоспитанием, если вам больше делать нечего. Но не трогайте вы меня! И не смеши ты меня, Людмилушка! Посмотри ты на себя, будущая женщина! Малявка ведь ты! А рассуждаешь…
Он замолк, едва эта милая Людмила подняла на него свои большие чёрные глаза и дрожащим голосом сказала:
– Вот ты длинный, а что толку?! Я ростом маленькая, а ты живёшь, как маленький. Я, по крайней мере, вашего хулигана не испугалась. То есть очень страшно испугалась, сначала даже чуть в обморок не упала со страха, но ведь обратила вымогателя в бегство… – Она пристально вгляделась в Герку, тот отвернулся. – Герман, он ведь и у тебя требовал денежек?.. Посмотри мне в глаза! – приказала она. – Я должна знать, лжец ты или нет? Просила у тебе хулиганская верзила два рубли? Что ты ей ответил? Обещал дать?
– Не твое дело, – сквозь зубы процедил Герка. – Я не обязан…
– Я жду ответа, Герман.
Он молчал, отвернувшись от неё, и она ледяным тоном проговорила:
– Ты не лгун, но трус. Приготовьте денежки, Игнатий Савельевич! Два рубли!
Совершенно растерянным голосом дед Игнатий Савельевич попросил:
– Погоди, Людмилушка, погоди. Откуда такие сведения?
– Да, может быть, я трус. – Каждое слово больно борозднуло по горлу. Герка помолчал и хрипло продолжил: – Не я один, его все боятся. Он сильнее меня.
– Неправда, Герман, – почти ласково возразила эта милая Людмила. – Поверь мне, неправда. Чего ты боишься? Что он, изобьёт тебя?
– Он схватил меня за нос и за ухо, – упавшим голосом признался Герка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107