Уходи. Хоть сейчас. Я выживу. Я ведь не настаивала на регистрации. Уж лучше сожительство без штампа в паспорте, чем не по любви, но… по-твоему.
– Что ты выдумываешь? – с вялым возмущением спросил Олег. – Откуда ты взяла?
– Уходи, – повторила Лариса, – уходи, но запомни: без меня ты не будешь…
– Настоящим журналистом? – насмешливо перебил Олег.
– Да, – твердо ответила Лариса. – Мне так кажется…
Олег присел рядом, спросил:
– Объясни мне одно: ради чего ты взяла на себя эту неблагодарную миссию? Что же ты возишься со мной? Ради чего?
– Ты еще спрашиваешь… – Лариса прищурилась, и лицо ее стало строгим, даже суровым. – Ты все знаешь. Ты знаешь, ради чего я осталась тогда с тобой, ради чего за тебя объяснялась с твоими родителями, ради чего разговариваю сейчас…
– Невероятно, – пробормотал Олег. – Я люблю тебя, но…
– Надоело, Олик, – мягко остановила Лариса, – надоели многочисленные «но»… Я довольна нашим неожиданным разговором. Ты делаешь успехи, становишься откровенным… Включай чайник. Пора вставать.
Болело сердце. Она незаметно поглядывала на Олега и с трудом удерживалась от желания обнять его и расплакаться, услышать от него, что он любит.
Весь день она чувствовала себя невыспавшейся, разбитой. Думала о себе и о разладе в семье Роговых. К вечеру ей стало ясным, что она должна идти к Ольге. Она вполне допускала, что расстроенная горем женщина не будет ее слушать, но пошла. Ей самой хотелось, чтобы кто-нибудь отнесся к ее горю с участием. К тому же, не хотелось видеться с Олегом.
После работы, убедившись, что Николай не торопится домой, она направилась к Ольге.
Дверь открыла смуглая женщина в широких лыжных брюках, в голубой майке без воротничка, на которой белели буквы «РСФСР». Черные глаза смотрели спокойно, только густые брови удивленно приподнялись. Оглядывая гибкую фигуру Ольги, Лариса отметила, что ее собственная фигура вряд ли кого сейчас восхитит.
– Лариса? – спросила Ольга. – Входите…
Они виделись всего несколько раз на вечерах и плохо знали друг друга.
– Как живете? – неестественно бодро спросила Лариса. – Я слышала… в общем, мужья наши дружат, почему бы нам не подружиться?
Ольга долго смотрела на нее, потом нахмурилась и проговорила:
– Он просил?
Лариса не стала притворяться, что не поняла вопроса, и ответила:
– Нет… Он сказал, что ты просишь развода, и мне… мне жалко его стало. Вот и пришла.
– Развода прошу? – изумилась Ольга. – Он врет!.. Страшно тут у нас получилось, но… жить я с ним не могу, это правда. А о разводе не думала. Как-то в голову не приходило. Я о том думаю, что у нас получилось… мучаюсь… Почему получилось… Я противная?
– Нет, – твердо ответила Лариса. – По-моему нет… А почему Николай без подушки спит?
– На двух подушках спит. Посмотри на кровать, если это тебя интересует. Я на диване сплю… Ох, и противно все это! – Ольга зябко поежилась. – Врагу не пожелаю…
Кто-то постучался в дверь.
– Не он, – сказала Ольга и почему-то торопливо убежала в прихожую.
Оказалось, что пришел Олег. Лариса ничего не сказала, только улыбнулась ему. Значит, она добьется своего. Зря бы не пришел.

* * *

Пора было выезжать в редакцию: срок командировки истек, деньги кончились, блокноты исписаны.
От лесоучастка до базы леспромхоза – километров пятнадцать – Валентин проехал на тракторе, от базы до районного центра – километров шестьдесят – на лошади, затем километров сто до железнодорожной станции – в кузове машины. Эту сотню километров он запомнит надолго. Уже через несколько минут после отъезда Валентин до того закоченел, что захотелось выпрыгнуть из кузова автомашины и идти пешком… А ехали больше шести часов.
В вагоне он залез на третью полку и с удовольствием вытянул ноги. Временами Валентин впадал в забытье и тогда не мог понять, где это и какие стучат колеса, затем припоминал, что поезд везет его к Ольге, и тогда стук становился то радостным, то тревожным, разгоняя остатки сна. Равномерное покачивание придавало мыслям ленивую неторопливость и сонное равнодушие…
Придя в гостиницу, Валентин лег. Спал он крепко и встал на удивление бодрым. Вспомнив о том, что, выйдя на улицу, он может – а что особенного? – встретить Ольгу, Валентин разволновался.
Это радостное волнение усилилось, когда он пришел в редакцию: он впервые ощутил, что вернулся сюда, как в родной дом.
– Привет лесорубам, – кивнул ему необычно тихий Олег. – Сколько очерков?
– Ни одного. Копытов отучил очерки писать.
– Дельная мысль, – одобрительно проговорил Олег. – Знаешь что? Приходи сегодня к нам в гости. Серьезно! Нам надо потолковать. Я уверен, что мы найдем общий язык.
Подошел Николай, молча подал руку. Рука у него была мягкая, чуть влажная. Он именно подавал ее, вместо пожатья шевелил пальцами.
– Что привез? – спросил он.
– Кое-что, – ответил Валентин, – еще не разобрался.
– Почему по телефону ничего не передавал?
– Связь плохая.
– Вечером жду, – Олег вздохнул; он сейчас работал в секретариате, болтать ему было некогда.
Когда он ушел, Николай доверительно сообщил:
– У меня дела аховые. – Валентин промолчал, и он предложил: – Зайди к редактору, отметься.
Но к редактору его не пустила Маро.
– Совсем нельзя, – сказала она, – никого не пущу. Доклад редактор пишет…
Ему не хотелось видеть Николая, и он заглянул в комнату к Ларисе.
– Ты ли это? – обрадовалась она.
– Как живешь-можешь? – он взял ее за руки. – Чего хорошего написала?
Лариса заметно пополнела, но держалась непринужденно, двигалась легко, свободно. Для постороннего взгляда в ней не было ни тени печали.
До вечера Валентин писал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74