В полумраке мне показалось, что она голая.
– Дженни, – дрожащим голосом произнесла она. – Дженни, проснись.
– Я не сплю, – ответила я и включила свет.
Джулия действительно была голая. И вся мокрая. В руках она держала свой халат, но почему-то не надевала его. Её била крупная дрожь, а в широко распахнутых глазах застыл ужас.
– Джули! – воскликнула я удивлённо и мигом вскочила с постели. – Что с тобой?
Уронив на пол халат, она присела на край кровати и закрыла лицо руками.
– Со мной... всё в порядке... почти. – Она всхлипнула. – Но я... я... Лучше сама посмотри... в моей спальне. Только не кричи... пожалуйста... Не кричи, когда увидишь...
Озадаченная, я накинула поверх ночной рубашки халат и вышла из спальни. Наверное, девять из десяти женщин на моём месте поступили бы иначе. Они остались бы с Джулией и принялись расспрашивать её, что случилось. Однако я решила сначала сходить посмотреть – может, тогда придётся задавать меньше вопросов.
Комнаты Джулии располагались рядом с моими, чтобы в случае необходимости она могла сразу явиться на мой вызов. Я прошла по неширокому коридору мимо кабинета Джулии и операционной, где полтора месяца назад родила Кевина-младшего, и открыла дверь спальни, из-под которой пробивался свет.
На пороге я замерла и чуть не закричала. Я смолчала вовсе не потому, что вовремя вспомнила предупреждение Джулии, а просто слишком сильно было моё потрясение, чтобы выразить его в крике – даже в самом громком и пронзительном.
На кровати Джулии, раскинув руки в стороны и устремив взгляд в пустоту, неподвижно лежал Александр. Из его распоротого горла торчал хирургический скальпель. Постель была обильно залита кровью.
Превозмогая тошноту, я вошла в спальню и подступила к кровати. Определённо, Александр был мёртв. Лицо его выражало не боль, не муку, не испуг, а крайнее изумление. Очевидно, в самый последний момент он понял, что умирает, но так до конца и не поверил в это.
Я тоже никак не могла поверить. Александр казался мне вечным и неуничтожимым, как само зло. И теперь я стояла возле кровати, дрожа от страха, что сейчас веки его дрогнут, рука потянется к окровавленному горлу, выдернет из раны скальпель, затем он поднимется и...
Но он не двигался. Он по-прежнему лежал на кровати, раскинув руки и устремив взгляд в пустоту, а на его лице застыло недоуменное выражение.
– Проклятый! – прошептала я и истерически хихикнула. – Так тебе и надо, грязный ублюдок! Допрыгался...
Но как я теперь найду моего мальчика?..
Эта мысль отрезвила меня. Я прошла в ванную, откуда слышался шум воды. Душ был включён, на выложенной белым кафелем стене я увидела смазанный отпечаток ладони. Красный. Кровь. Прозрачная занавеска душевой тоже была запачкана кровью.
Я на секунду подставила лицо под холодную струю, затем перекрыла воду и вернулась в спальню. При виде мёртвого Александра на залитой кровью постели меня снова затошнило.
Бедная Джулия! Смелая Джулия! Отчаянная Джулия... У неё почти не было шансов – один против ста, может даже, один против тысячи. Она это знала – и, тем не менее, рискнула. Фактически, она шла на верную смерть. Это просто чудо, что Александр, умирая, не успел прикончить её. Я же говорила ей, много раз говорила, что колдуны невероятно живучи и обладают молниеносной реакцией...
И тут я вспомнила, что в числе прочего рассказала Джулии об одном эпизоде из жизни Кевина. Несколько лет назад кто-то (скорее всего, Александр) подослал к нему голубоглазую блондинку с заданием убить его в постели. Правда, до покушения дело тогда не дошло. Нервы у девушки не выдержали, и она созналась во всём Кевину. После этого случая он стал более осторожен с голубоглазыми блондинками.
Так, выходит, это я подтолкнула Джулию своим рассказом! По сути, я чуть не стала виновницей её смерти... Сумасшедшая Джулия!
На кресле лежала одежда Александра. Я взяла её и методично выпотрошила все карманы, повернувшись спиной к кровати. Сейчас я поражаюсь своему тогдашнему хладнокровию. Неужели я унаследовала от Александра его безразличие к чужой жизни и смерти? А может быть, потрясение было столь сильным, что мои эмоции попросту отказали? Так или иначе, той ночью я действовала, опираясь в основном на рассудок, и надо признать, что это здорово помогло нам обеим – и мне, и Джулии.
Из полезных вещей, в карманах Александра я обнаружила портативный модуль управления челноком (на жаргоне звездолётчиков именуемый «ручником»), бумажник с доброй дюжиной кредитных карточек (в том числе одной платиновой и двумя золотыми кредитками Пангалактического банка), а также паспорт на имя Патрика С. Ллойда, гражданина Федеративной Республики Дамогран. На фотографии, вопреки моим ожиданиям, был изображён не Александр, а какой-то белокурый молодой человек. Этот же человек был и на фотке в бумажнике; он стоял рядом с миловидной девушкой в подвенечном платье. Что бы это значило?..
Очень скоро я поняла, чт о это значит. Между страницами паспорта я обнаружила отдельный пластиковый листочек – свидетельство о рождении, выданное на имя Харальда А. Ллойда, ребёнка мужского пола, сына Патрика и Елены Ллойд. Дата рождения – 11 июля 3126 года. То есть, немногим меньше трёх месяцев спустя после моего похищения. А если учесть, что Александр держал меня в быстром потоке времени (возможно, за исключением первых двух с половиной месяцев), то, следовательно...
У меня бешено застучало сердце. Имя Харальд мне многое говорило – так звали сына Александра, моего единокровного брата, погибшего задолго до того, как я появилась на свет. Неужели этот Харальд А. Ллойд и есть мой сын, мой маленький Кевин?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115