Казаки остановились перед толпой, и только войсковой старшина Бирюков да прапорщик Шевяхов с гиканьем и криком врезались в рабочих и пустили в ход нагайки. Ни приказания, ни угрозы указанных офицеров не подействовали на сотню. Она категорически отказалась затыкать нагайкой и шашкой перекосившиеся от голода рты, кричавшие „хлеба“. Вместе с сотней остался один лишь офицер хорунжий Челбин.
После этого 5-я сотня была заменена 1-й. И эта сотня, конечно, также отказалась идти против народа. 5-я сотня была отозвана к месту стоянки в Петроград. 20 февраля командир полка полковник Яковлев выстроил сотню и при всех казаках пожал руки Бирюкову и Шевяхову, горячо благодаря за верность и преданность государю и службе, а к сотне обратился со следующими словами: «А вы, мерзавцы, что сделали? Вы до чего себя допустили? Хулиганы делают покушение на государя, а вы, казаки, стали с ними заодно. Вы не казаки. Вас, негодяев, всех отдам под суд. Вас расстреляют на позор потомству. Хамы вы!»
«24 февраля для разгона толпы народа на Невском и др. улицах экстренно была вызвана 4-я сотня. Командир войсков. старш. В. С. Бахиров, выстроив сотню, обратился к ней с речью. Настроение казаков было ясно для всякого, но, несмотря на это, Бахиров начал говорить о долге службы, о царе, о бунтовщиках, напрасно было потрачено красноречие царского сатрапа. Сотня отказалась выполнять приказы палача.
Вечером 24 февраля одна сотня стояла в полицейском участке по Забалканскому проспекту. Полиция скрылась, по улицам двигались толпы народа и восставшие войска. Сотня требовала присоединения к народу. Командир Бахиров грозил казакам, распоряжался действовать оружием и все звонил по телефону в полк, требуя подкрепления... Сотня не слушала, и подкрепление не приходило. Казаки побросали нагайки, и командиру полка пришлось срочно выписывать новые. Но нагайки без казаков не действовали.
27 февраля вечером, когда уже большая часть Петрограда была в руках восставших войск, полк, разогнанный во все концы города, начал отдельными разъездами собираться в казармы. К вечеру казаки собрались в круг и потребовали от полковника Яковлева, чтобы он приказал уведенным двум сотням возвратиться в Петроград и немедленно идти и представить себя в распоряжение Государственной думы, немедленно присоединиться к народу. Полковник не соглашался. Тогда казаки снарядили конвой на автомобиле и послали за уведенными сотнями. Утром 1 марта, не дожидаясь этих двух сотен, полк был под красным знаменем у Государственной думы.
28 февраля ночью командир 1-й сотни есаул Аврамов приказал сотне тайком выбраться из Колпина. Сотня уже присоединилась к народу. Чтобы убрать сотню и опять-таки выждать прибытия георгиевских эшелонов генерала Иванова и «дикой дивизии», дано было приказание тайком убраться из города. Раньше есаул Аврамов грубо врывался в толпу народа, избивал даже детей нагайкой, и когда казаки выезжали без нагаек – грозил судом и расстрелом. Когда обозначилась явная попытка убрать сотню, чтобы потом при подходе подкреплений бросить ее на народ, есаул Аврамов был арестован народными милиционерами при содействии казаков сотни и доставлен в Петроград.
В городе все революционные войска готовились к отражению дивизий генерала Иванова. Ходили слухи, что даже генерал Эверт ведет войска на Петроград. Революционные солдаты и казаки не знали, что несет им следующий час. Никто не мог знать, сколько грядущая свобода еще потребует трупов и крови. Одно было ясно, что контрреволюционеры не могли оставаться у власти и командовать восставшими войсками. 2 марта утром казачий полковой круг потребовал удаления офицеров, «явно противных разрастающейся народной революции». Комитет экстренно довел до сведения о создавшемся положении военную комиссию при Государственной думе, которая распорядилась либо арестовать явных противников революции, либо немедленно откомандировать их в резерв. Чтобы не делать шума и избежать острых приемов, комитет решился на последнее. Десять офицеров-реакционеров были устранены от командования и отчислены в резерв».
О тех памятных днях вспоминает унтер-офицер учебной команды Волынского полка Александр Владимирович Любинский:
– 25 февраля 1917 года, в 12 часов 15 минут наша учебная команда прибыла на Знаменскую площадь против Николаевского вокзала. Разместили нас во дворе Северной гостиницы. Жандармы, городовые и человек пять-десять конных казаков 6-й сотни, 1-го Донского казачьего имени генералиссимуса графа Суворова полка уже охраняли подступы к площади. На площади было пусто, но со всех сторон, по улицам – Суворовской, Старо-Невской, Лиговке – подходил народ, тысячи. Требовали пропустить на площадь. Городовые и жандармы не пускали. В это время с угла Старо-Невской, где был тогда ювелирный магазин, выскочила девушка-студентка. Оглянулась – и побежала через площадь. Наш взводный офицер Воронов-Вениаминов выхватил у солдата винтовку и выстрелил. Девушку убил. Второй наш взводный, Баньковский, дал команду: «Винтовки – разрядить!», а народ прорвал ограждение и кинулся на площадь. Пристав, фамилия Крылов, подскочил к казакам. Скомандовал стрелять. Казаки в народ не стали стрелять. Крылов размахнулся и два раза ударил по щеке правофлангового казака. Рядом стоял казак Филатов. Выхватил шашку и одним махом срубил приставу голову. Так и упала. Человек шестьдесят жандармов повернули коней и кинулись в сторону Невского, а народ – к нам и казакам. Целуют. «Казаки с нами!» – кричат. «Долой войну! Долой царя! Хлеба!» С революционными песнями тысячами двинулись по Невскому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163