Пропаганда не прекратилась, а стала умнее. Здесь говорили: „Офицеры преданы царю“. Морские офицеры были не менее преданы. Говорят: „Морские бунты совпали с разгаром революции“. Но революция может вновь разгореться. Аграрный вопрос может поставить армию перед таким искушением, которого не было во флоте. Офицерство волнуется. Кроме волнений, оставляющих след в официальных документах, есть течение другого рода: офицеры, преданные присяге, смущены происходящим в армии. Иные подозревают верхи армии в тайном желании ее дезорганизовать. Такое недоверие к власти – тоже материал для революционного брожения, но уже справа. Вообще непрерывное напряжение, травля газет, ответственность за каждую похищенную революционерами винтовку, недохват офицеров и бедность истрепали нервы, т. е. создали ту почву, на которой вспыхивает революционное брожение, нередко даже наперекор убеждениям...»
И вот на такую почву, достаточно подготовленную, упал приказ № 1.
Филиппу Козьмичу удалось достать этот таинственный и страшный по своей сути приказ. Он читал его и не мог представить: кто же мог составить подобное? Ведь если такой приказ увидит свет, то армии не будет, и ни о какой дисциплине речи быть не может. А без дисциплины армии не существует. Что же так удивило и, откровенно говоря, напугало опытного, бесстрашного офицера?
«Приказ № 1
1 марта 1917 года По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.
Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:
1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных службах разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.
2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет Рабочих Депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра, 2-го марта.
3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и своим комитетам.
4. Приказы военной комиссии Государственной Думы следует исполнять только в тех случаях, когда они не противоречат приказам и постановлениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.
5. Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и ни в коем случае не выдаваться офицерам, даже по их требованиям.
6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне строя и службы, в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане. В частности вставание во фронт и обязательное отдавание чести вне службы отменяется.
7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п., и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов и, в частности, обращение к ним на «ты» воспрещается, и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов».
Филипп Козьмич, читая этот «знаменитый» приказ, сидел на одной из скамеек Летнего сада. Мимо проходили солдаты и так расшумелись, что не заметили Миронова и чуть было не отдавили ему ноги. Филипп Козьмич, вспылив, вскочил, и первым движением его было встряхнуть за шиворот нахалов... Один из них обернулся и, видя взбешенного офицера, нагло сказал: «Господин офицер, мы ж не на службе...» – «Как ты смеешь, наглец!..» – «Читать надо!» – издевательски козырнув, солдат, довольный собою, последовал за своими веселыми товарищами. «Какое хамство!» Филипп Козьмич не замечал, что в руках держит тот самый приказ № 1, которым вводятся правила новых отношений между офицерами и нижними чинами. Он лично, Миронов, не против хороших, сердечных отношений солдата с командиром, но все-таки традиции, дисциплина должны строго соблюдаться. Выходит, пока ротный или эскадронный комитет не одобрит распоряжения офицера, так можно и в наступление не идти?.. Чушь!.. Хотел бы он видеть умника – автора этого, прямо скажем, контрреволюционного приказа. На поверку оказывалось, что автора никто не знает. Вокруг приказа, вернее, авторства началась мышиная возня, потому что все были возмущены – ведь погибнет, разложится армия и пропадет Россия. Солдаты поняли его как «даешь свободу!..». Им все дозволено теперь...
Премьер-министр Временного правительства Александр Федорович Керенский то ли искренне, то ли с долей театральности позже заявил, что отдал бы десять лет жизни, чтобы приказ не увидел света... Причем он почему-то утверждал, что Совет рабочих и солдатских депутатов никакого отношения к приказу № 1 не имеет...
Тогда как член Совета рабочих и солдатских депутатов, редактор «Новой жизни» Иосиф Гольденберг откровенно заявил: «Приказ № 1 – не ошибка, а необходимость. Он является единодушным выражением воли Совета. В день, когда мы сделали революцию, мы поняли, что, если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией в революцией. Мы не колебались: приняли решение в пользу последней и употребили – я смело утверждаю это – надлежащее средство».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163