Кто самый умный? Кто защита? Кто все умеет? Мать. Вырастает, допустим, дочь и выходит замуж. Как она станет саму себя держать в собственной семье? Ясное дело, как мать, другого она не видела. И не то что обязательно начнет мужа гонять да покрикивать, просто относиться к нему будет, точно мамаша к ребенку — учить, свое навязывать, сопли утирать. А он и рад. Поначалу. Он же, бедняга, только того и ждал, привычный — отца убили, рос с матерью, а теперь вот и в жене в первую очередь ищет мамку, чтоб заботилась, угождала, нянчилась, а он нет-нет да и покуражится — как же! мамка-то ведь сироту жалела, обхаживала из последних сил… Нет, лично Васе и тут жаловаться грех, мать-покойница умная была женщина, хоть и старалась сунуть лучший кусок, а к работе приучила, вот он теперь и жене помогает без слова. И в доме мир. А только чего уж там — был послушным сыном, стал послушным мужем — все и дела. А другой мужик, который вконец избалованный? Мать-то, известно, простит, а жена еще подумает. И получается — скандалы, пьянка, драка, развал семьи. И шашни. Ведь, если вдуматься, отчего на сторону бегают? Не только ради… того-самого, а чтоб отдохнуть душой, человеком себя почувствовать. Как же! Дома-то он никто, а тут по первому слову закуска-выпивка, кровать разобрана и по хозяйству ничего делать не надо. Побегает он так, побегает, а потом, глядишь, бросает жену с ребенком, а то и с двумя. А что особенного! „Меня мать одна поднимала, ничего, вырос“. Разведутся — и пошло-поехало: опять безотцовщина, женское воспитание, на столбе мочала, начинай сначала… Вот она, война, — через сколько лет руки протянула! В ней все дело, а не в том, что девчонки стали штаны носить, а парни — длинные волоса, хотя смотреть на это и противно» («Нева», 1983, № 4, с. 79).
Но ведь кроме войн внешних была еще и непрекращавшаяся война внутренняя, и сколько миллионов невинно репрессированных мужчин ушло в небытие!..
Такая вот история с нашей историей получилась. Но в другой стороны: не все было так переворочено в глубине, в толще. Во-первых, период единоличного владения землей насчитывал у крестьян нашего отечества всего-то несколько лет: коллективизация, в большинстве случаев осуществленная торопливо, с применением насильственно-административных методов, в значительной степени вбила совсем недавно освободившихся от единого общинного обруча крестьян в новые жесткие рамки коллективного хозяйствования, опять-таки с тесной взаимосвязанностью всех от всех, семьям по хуторам и отрубам расползтись не дали. Да, подушное наделение только женатых мужиков исчезло, но подобие мира и мирских решений возродилось, следовательно, в немалой степени получили новую опору как старая мораль, так и ее семейное выражение. А подавляющее большинство новых рабочих, осуществлявших индустриализацию, вышло-то из деревни, совсем еще недавно патриархальной. И если город вносил свои черты в нравственные представления многочисленных новых поселенцев, то выходцы из деревни не в меньшей степени воздействовали на характер отношений в новой среде своего обитания. Родители нашей Анастасии — рабочие, но пришли-то они из деревни и семью свою, и отношения в ней создавали такими, какими знали их по уставу своих предков. И Анастасия взрастала в том представлении, что ей со временем нужно быть замужем, а не над-мужем.
И самое главное: это было построение семейных отношений не только у двоих семейных новых горожан, бывших крестьян, и их дочери, нет. Это была мораль общенародная, обусловленная гигантской инерцией предшествующего тысячелетия.
Осмелюсь в данном месте оного повествования осторожно высказать мысль, давно владеющую мной, но пока способную шокировать общественное мнение. Поскольку я достоверно знаю, что мысль моя истинна и через некоторое время люди будут, пожимая плечами, недоумевать «кто же этого не знает», постольку я все же обозначу ее, ибо она имеет непосредственное отношение к теме «М-Ж». Дело в том, что любое общественное событие совершается не только в материальном плане, но и в сознании, и в чувствах человеческих. И этот нематериальный окутывающий его ореол, и этот нематериальный след, сохраняющийся впоследствии не только в человеческой памяти, но в долговечной (вечной?) памяти ноосферы, окружающей нашу удивительную планету, на самом-то деле не менее значим, чем материальные последствия вышеозначенного события. Господи, до чего же поверхностно, верхоглядски, ложно, лживо судят те историки или современники- комментаторы, которые опираются лишь на сугубо физические, грубые, весомые, зримые черты того или иного явления! Так например, истинным ли будет вывод о счастье той или иной семьи, опирающийся исключительно на инвентарную опись их шкафов, хрусталя и электроники? Ясно, что вне учета душевного мира и согласия в той или другой семье грош ему будет цена. Семья может быть весьма зажиточной, а члены ее глядят друг на друга волками, семья может быть попросту бедная, а отношения в ней — самые счастливые. Разумеется, встречаются и материально обеспеченные и счастливые семьи, и семьи нищие, где супруги живут, как кошка с собакой, но это свидетельствует лишь о том, что обобщающий вывод о семейной жизни не может базироваться лишь на тех величинах, которые прямо интересны налоговому инспектору.
Да ведь то же самое, только в более сложных категориях следует отнести и к быту и бытию народному. Фининспекторы от обществоведения столкнутся с неразрешимыми для них парадоксами: почему, например, фронтовики, пережившие немыслимые ужасы войны, в том числе испытавшие такую последнюю и крайнюю степень материального измерения, как смерть сотоварищей, уничтожение сел и городов, собственные ранения и сплошь да рядом инвалидность, считают именно эти годы самыми счастливыми в своей жизни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132