мой отец владел землей на обоих островах. По его завещанию эти земли следует разделить между Бертраном, Терезой и мной. Когда худшее здесь окажется позади, мы можем уехать туда и дожить там свои дни в мире. Я поехал бы сейчас, но не прощу себе, если Франции потребуются все сыновья, чтобы защитить ее, а я буду далеко…
– Я готова ехать куда угодно, мой Жан, – прошептала Флоретта, – или лечь в землю, но только вместе с тобой.


Салон Роланов, расположенный в доме, который когда-то занимал Неккер, был великолепен. Повсюду блистали огромные зеркала, так что количество гостей удваивалось, а то и утраивалось, отражаясь в них. Жана с Флореттой встретила сама Манон Ролан, как всегда, облаченная в белое. Жан, взглянув на нее, ощутил разочарование. Во-первых, она была излишне полной, что было не в его вкусе, а во-вторых, хотя она и была безусловно красива, красота ее была грубоватой, а это его отталкивало. Но лишь до той минуты, пока она не заговорила. Тогда он ощутил всю глубину ее очарования. У нее был низкий голос, великолепно модулированный, а ее французский язык доставлял истинное наслаждение. Ее речь походила на сверкающую рапиру, так что Жан почти физически ожидал увидеть в воздухе светящийся след искрометной фразы. Она быстро отошла от молодого Барбару, в прошлом городского служащего в Марселе, а теперь, хотя ему не так давно минуло всего двадцать лет, набиравшего силу во Франции, и обратилась к Флоретте:
– Садитесь, моя дорогая, – начала она, – вы даже не представляете, какое удовольствие видеть такое прелестное создание, как вы, у себя в гостях. На моих приемах присутствуют в основном мужчины, которые редко привозят своих жен…
– Думаю, это потому, – отчетливо произнесла Флоретта, – что их жены, вернувшись домой, будут устраивать из-за вас сцены ревности…
– О, да вы маленький льстец! – засмеялась Манон Ролан. – Но вам, я думаю, нечего опасаться в этой связи: любой мужчина, который не оценит вашего очарования, просто глупец…
– Но ведь мужчины, – возразила Флоретта, – так часто оказываются глупцами, ведь правда, мадам?
– Она к тому же еще и остроумна! – объявила мадам Ролан. – Поздравляю вас, гражданин Марен, с вашим выбором.
– Благодарю вас, мадам, – отозвался Жан. – Надеюсь, я не нарушил заведенного порядка, взяв с собой жену. Вижу, я здесь единственный мужчина, который отважился на это, но ведь вы понимаете, мадам Ролан, она еще не настолько надоела мне, чтобы оставлять ее одну надолго…
Флоретта искала его руку, пока не нащупала ее, и прижала к своей щеке.
– Прекрасно сказано, гражданин Марен, – восхитилась Манон Ролан, – и к тому же такая очаровательная сценка! Вам повезло – такая подлинная любовь редко встречается в наше время. Но вы не должны тревожиться, здесь присутствуют еще три или четыре жены. Они наверху, приводят себя в порядок. И здесь еще одна семейная пара, с которой вы должны познакомиться… Бетюны… Он провинциальный коммерсант, культурный и довольно интересный, но она! Она статуэтка дрезденского фарфора, такая же красивая, как и ваша жена, но совсем в другом роде, вы меня понимаете. Уверена, вам обоим она понравится…
– Мне она наверное понравится, – улыбнулась Флоретта, – но при условии, что она не слишком понравится Жану. Иначе у меня возникнет искушение вцепиться ей в волосы…
– Они должны быть где-то здесь, – сказала Манон. – Подождите, я найду их.
– Еще будет время, – заметил Жан, – и мы познакомимся с вашими друзьями, а сейчас я бы хотел, с вашего разрешения и с разрешения Флоретты, побродить среди гостей, чтобы почувствовать, какие дуют политические ветры. Вы меня извините?
Он постоял около одной группы, другой, прислушиваясь к яростным спорам о войне, – одни были за войну, другие против. Жорж Дантон ткнул его кулаком под ребро.
– Будь я проклят, Марен! – громыхнул он своим зычным голосом. – Ваша жена красивая ведьмочка! К тому же, не сомневаюсь, очень подходящая в определенных случаях – по крайней мере, вы можете ущипнуть какую-нибудь девку за задницу, не вызвав сцены. Моя жена в таких случаях устраивает жуткий скандал!
Жан улыбнулся. Он давно уже привык к сочной вульгарности Дантона.
Он начал обдумывать шутливый ответ, но так и не додумал. Дантон с любопытством уставился на него, видя, как побледнело лицо Марена, как шевелятся его губы, но ни один звук не выходит из них.
– Вам нехорошо, Марен? – пророкотал он.
– Я, – с трудом выдавил из себя Жан, – увидел сейчас призрак… Вы извините меня, гражданин Дантон?
И он двинулся в сторону маленькой женщины с серебристо-светлыми волосами, которая вошла в зал под руку с высоким представительным мужчиной лет под шестьдесят.
Подойдя к ней, он остановился, лицо его потемнело и стало ужасным.
– Николь! – прохрипел он.
Она взглянула на него, и ее синие глаза расширились от удивления.
– Меня действительно так зовут, месье, – спокойно произнесла она, – но откуда вы знаете мое имя? Никогда в жизни я не видела вас…
Жан стоял, переводя взгляд с ее маленького, такого знакомого, любимого до боли лица на смуглого мужчину, сопровождавшего ее. В темных глазах мужчины было беспокойство.
– Моя жена говорит правду, гражданин, – сухо произнес мужчина, – можете быть в этом уверены.
– Я уверен в этом, – медленно выговорил Жан, – и, признаюсь, это пугает меня, месье…
– Бетюн, Клод Бетюн из Марселя. Почему это должно пугать вас, гражданин? Обычная ошибка, люди часто бывают похожи один на другого, вы знаете…
– Потому, гражданин, – сказал Жан, – что это заставляет меня усомниться, в своем ли я уме. Это не схожесть, а чудо. Если только… у вашей жены есть сестра-близнец, родившаяся тогда же от той же матери, – но вопрос в имени…
– Дорогой, – шепнула Николь Бетюну, – возможно, он действительно знал меня!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127