Быть может, он сумеет рассказать нам…
– Тихо, дитя, – произнес Бетюн. – Не будете ли вы так любезны, гражданин, проводить нас к хозяйке дома, мы еще не успели засвидетельствовать ей свое почтение…
– С удовольствием, – отозвался Жан, – но позвольте прежде представиться. Жан Поль Марен, в прошлом житель Марселя и Сен-Жюля.
– Марен? – улыбнулся Клод Бетюн и протянул ему руку. – Я хорошо знал вашего отца, гражданин Марен. Я даже имел с ним кое-какие деловые отношения. Для меня большая честь…
Жан пожал руку Бетюна. Николь смотрела на него и потянула мужа за рукав.
– Клод, – умоляюще начала она.
– Позже, дорогая, – твердо сказал Бетюн. – Прежде всего мы должны придерживаться светских приличий.
Жан проводил их к Манон Ролан.
– Ах, вы уже познакомились, – сказала она. – Очень рада, я так хотела этого. Гражданин Марен и его жена идеальная пара, чтобы подружиться с вами. Вы из одной и той же части Франции, у вас схожие идеалы, и, я уверена, вы обладаете двумя самыми красивыми женщинами во всей Франции.
Жан заметил, что при слове “жена” в глазах Клода Бетюна промелькнуло облегчение.
– Мы будем рады познакомиться с гражданкой Марен, – улыбнулась Николь. – Она здесь, гражданин Марен?
– Пойдемте, я познакомлю вас. Но я должен вас предупредить – моя жена совершенно слепа…
Он увидел в глазах Николь жалость. Она не изменилась, подумал Жан, все такая же добрая и красивая. Но почему она не узнает меня? И этот новый муж, святой Боже! Хороший человек, насколько я могу судить, предан ей, как был бы предан любой мужчина. Надо написать Бертрану. Прошел год, а то и больше с тех пор, как он упоминал Жюльена Ламона, но если Ламон был жив год назад, нет никаких оснований думать, что за это время он умер. Ламон моих лет, нет, даже моложе. И поскольку он оставался в Австрии, ему не угрожала никакая физическая опасность…
Он подошел к группе, окружавшей Флоретту. Вокруг нее уже толпилось несколько молодых людей. Бюзо и Барбару соперничали в ухаживании за ней, стараясь превзойти друг друга в любезностях. Сам Ролан де ла Платьер, министр внутренних дел, “жена” Манон, как его насмешливо называли, стоял рядом с Флореттой. Это был высокий мужчина, худой, как палка, сухой, педантичный и скучный. Молодая интеллектуалка Манон вышла за него замуж, потому что один из соавторов “Энциклопедии” казался ей полубогом. Однако вскоре выяснилось, что это титан на глиняных ногах – на самом-то деле он весь был глиняный, – что обнаружилось со всей очевидностью.
– Флоретта, – обратился к ней Жан.
И опять этот быстрый поворот головы, а ее темные прекрасные глаза пристально заглянули ему прямо в лицо так, словно она могла его видеть.
– О, Боже, – прошептала Николь, – как она невыразимо прелестна!
– Хочу представить тебе двух наших новых друзей, – медленно произнес Жан, – которые, надеюсь, станут со временем нашими старыми друзьями. Гражданин и гражданка Бетюны… моя жена…
Клот Бетюн поцеловал Флоретте руку. А Николь, подчиняясь какому-то неосознанному порыву, вышла вперед, наклонилась и поцеловала ее в щеку. Флоретта при этом ощутила ее слезы.
– Почему вы плачете гражданка? – спросила она.
– Простите меня, – прошептала Николь, – я ужасно импульсивна. Муж говорит, это из-за того, что я много болела. Дорогая моя, я заплакала при мысли, что такие прекрасные глаза не видят…
– Николь! – возмутился Бетюн.
– Не осуждайте ее, месье, – сказала Флоретта. – У нее добрый голос, а я привыкла к тому, что меня жалеют. Иногда это бывает утомительно, но только тогда, когда жалеют из чувства превосходства. А когда это искренняя жалость, идущая от доброго сердца, меня это не обижает. Присаживайтесь ко мне, гражданка Бетюн.
Николь подошла, и красивый Барбару уступил ей место.
– Вы только посмотрите на них! – воскликнула Манон Ролан. – Венера и Диана – два противоположных облика совершенной красоты!
– А я бы сказал, – пробормотал Бетюн, – день и ночь. Они удивительно оттеняют друг друга. Гражданин Марен, вы не против выпить по бокалу вина и немного поговорить?
Жан кивнул и последовал за этим провинциальным предпринимателем. Обернувшись, он увидел, с каким увлечением разговаривают Николь и Флоретта, как будто они знали друг друга всю жизнь.
Остановившись у буфета, Бетюн мрачно посмотрел на Жана.
– Вы знаете, гражданин Марен, – медленно выговорил он, – я очень боялся этого дня…
Жан стоял, ожидая продолжения.
– Я знал, что этот день придет, вопреки всем моим надеждам. Я переехал сам и перевел свое дело в Париж, чтобы избежать этого. И вот ирония судьбы – здесь я сразу же столкнулся…
– Думаю, что понимаю ход ваших мыслей, – заговорил Жан. – Вы ничего не знаете о прошлом вашей жены, не так ли?
– Не знаю. И не хочу знать. Вы, гражданин Марен, вышли из известной семьи. Кроме того, вы сами по себе человек примечательный…
– Лесть здесь ни к чему, месье Бетюн, – сухо заметил Жан.
– Я не льщу. Я слышал о вас, как и всякий, кто прожил в Париже хоть какое-то время. У вас репутация справедливого и благородного человека. Говорят, вы открыты для сострадания. На это я и надеюсь…
– На сострадание? – переспросил Жан. – Почему?
– Как вы видите, я не молод. Поставьте себя на мое место. Теперь, на излете своих лет, я обрел полное счастье. Естественно, я оберегаю это счастье.
– Естественно, – отозвался Жан.
– Я уже сказал вам, что у меня нет желания узнать о прошлом моей жены. И что еще важнее, я не хочу, чтобы она о нем узнала. Он все забыла, – думаю потому, что это прошлое было столь ужасным, что ее рассудок не в силах был этого вынести…
– Так и было, – мрачно произнес Жан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127