Его назвали Торстейном. Рассказывают, что Эйрик так любил своих сыновей, что нянчился с ними чуть ли не больше матери.
Осенью Эйрик позвал соседей на пир. Приехали Стюр, Эйольв со Свиного острова, Херьольв и много другого народу, а также Торгест с Широкого Двора. Этот Торгест был очень жаден до денег и любил роскошь. Говорят, он даже спал у себя дома на тюфяке из гагачьего пуха.
У Эйрика были красивые резные доски красного дерева, которые приделывали к скамьям во время праздников. Вот и теперь Эйрик велел украсить ими скамьи. Пока продолжался пир, Торгест не сводил глах с этих досок. После пира гости стали разъезжаться. Эйрик дал каждому богатые подарки, как было принято в то время.
Торгесту достался золотой перстень.
– Красивый перстень, – сказал Торгест. – Да и пир был хорош.
Но люди стали бы еще больше прославлять твою щедрость, если бы ты дал мне вместо перстня вот эти скамьевые доски. Уж очень они мне приглянулись.
– Это чресчур, – сказал Эйрик. – Ведь таких досок нет больше ни у кого в Исландии. Торвальд, мой отец, добыл их в викингском походе, когда воевал на юге, в Стране Франков.
– Значит, ты не хочешь подарить мне доски?
– Не хочу, – говорит Эйрик.
– Тогда дай мне их взаймы, и я верну тебе их сразу после праздника середины зимы.
Эйрик нехотя согласился, и Торгест увез доски к себе на Широкий двор. Торбьёрн, сын Вивиля, сказал:
– Опрометчиво ты поступил. Этот Торгест так скуп, что тебе нелегко будет вытребовать назад свое добро.
– Пусть только попробует не отдать, – сказал Эйрик.
После праздника середины зимы Эйрик послал Коля, своего работника, к Торгесту за досками. Вскоре Коль вернулся ни с чем.
Он сказал, что Торгест не хочет возвращать доски.
– Сначала он говорил, что вовсе не брал их, а потом, когда я увидел их у него в доме, он сказал, что получил их в подарок.
– Он поплатится за это! – говорит Эйрик и идет к ларю с оружием. Его лицо и шея побагровели, как это всегда случалось с ним, когда он гневался. Тьодхильд сказала:
– Вот ты каков, Эйрик! Готов убить человека за пару никчемных досок!
Эйрик сказал, что дело не в досках.
– Но я никому не позволю грабить меня и водить за нос, пользуясь моей добротой. Я не собираюсь убивать Торгеста: слишком много чести. Но свое добро я у него заберу.
Эйрик взял с собой шестерых работников. Они плывут на лодке, а потом идут пешком, пока не приходят к Широкому двору. Эйрик врывается в дом и сразу видит свои доски: они стоят у стены.
Торгеста в доме не было. Эйрик отталкивает людей Торгеста, берет доски и выходит.
– Едем домой, – говорит он своим людям. – У Торгеста хватило ума не попадаться мне на глаза.
Они идут к берегу, где оставили лодку. Коль говорит:
– Какие-то люди гонятся за нами. По-моему, это Торгест и его сыновья, и с ними еще четверо.
Эйрик остановился и стал ждать, пока те приблизятся. Когда первый из бегущих оказался на расстоянии полета копья, Эйрик бросил копье и пронзил этого человека насквозь. А это был один из сыновей Торгеста. Тогда Торгест крикнул своим людям, чтобы они смелее нападали и рубили изо всех сил.
– И пусть никто из них не уйдет отсюда живым!
Потом Торгест стал поносить Эйрика и называть его вором и рыжим недомерком. Эйрик сказал:
– Языком молоть всякий умеет, не то, что рубиться мечом. Что-то ты никак не решишься подойти ко мне ближе, только брешешь издалека, как трусливая собака.
Вот люди Торгеста подбегают к Эйрику. Они бьются, и Эйрик убивает другого сына Торгеста, а Коль – еще одного человека. Тут Торгест видит, что дело плохо, и велит своим отступать. Эйрик и его люди не стали их преследовать и вернулись к себе на Бычий остров. В ту же ночь еще трое умерли от ран: двое у Торгеста и один у Эйрика.
С тех пор в Эйриковой усадьбе все мужчины постоянно были при оружии. Эйольв, Стюр и Херьольв обещали Эйрику свою поддержку и готовы были приехать, как только станет известно, что Торгест готовится к нападению.
Торгест собрал у себя много народу. Ни та, ни другая сторона не нападала, и так продолжалось долго. В конце лета к Эйрику на Бычий остров приехал Торбьёрн. Эйрик встретил его с большими почестями и спросил, что слышно нового.
– Новости есть, – сказал Торбьерн. – и все больше плохие.
Торгест собирается вызвать тебя в суд за убийство сыновей, а твоих людей – за убийство двоих работников.
– Такое уже приключалось со мной, – сказал Эйрик. – Тогда все обошлось. Если ты и в этот раз поможешь мне, думаю, мы сумеем посрамить Торгеста.
Торбьёрн сказал:
– Не надейся на это. Теперь все обстоит гораздо хуже, чем тогда. Торгест заручился поддержкой многих влиятельных людей, и они намерены расправиться с тобой во что бы то ни стало. На примирение они не согласятся, даже если ты предложишь двойную виру за каждого убитого.
– Означает ли это, что ты отказываешься мне помочь?
– Нет. Я сделаю все, что смогу, но боюсь, что этого будет мало.
– Только это я и хотел узнать: что ты не откажешь мне в помощи, даже если дело безнадежно, как теперь.
Торбьён сказал:
– Ты должен передать мне право вести тяжбу, по закону и при свидетелях.
– Нет, – сказал Эйрик. – Достаточно того, что я убедился в твоем благородстве, а злоупотреблять им я не хочу. Раз дело безнадежно, не будем попусту тратить время. Я не передам тебе тяжбу, а сам и вовсе не поеду на тинг.
Тьодхильд сказала:
– Что я слышу, Эйрик! Ты отказываешься от защиты и обрекаешь себя на верную гибель! Никогда ты не отличался умом, но такой глупости я от тебя не ожидала: бросаться в бой из-за жалких скамьевых досок и сидеть сложа руки, когда речь идет о твоей жизни! Подумал бы хоть о том, что обрекаешь своих детей на нищету:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31