— Решено, ваше превосходительство.
Молодой человек направился к носилкам, где находилась донна Лаура, между тем как капитао присоединился к солдатам и приготовлял все к отъезду.
Маркиз сравнял свою лошадь с правой стороны носилок и, слегка нагнувшись к седлу, сказал:
— Донна Лаура, вы меня слышите?
— Слышу, — отвечала девушка, которая, несмотря на легкое движение занавесок, осталась невидимою.
— Хотите послушать меня несколько минут? — продолжал маркиз.
— Мне невозможно поступить иначе, — прошептала она.
— Получили вы мое письмо, которое я послал сегодня утром?
— Да, я его получила.
— И прочитали?
Молодая девушка не решалась ответить.
— Прочли ли вы его? — настаивал маркиз.
— Прочла.
— Благодарю вас, сеньорита.
— Я не принимаю благодарности, которую не заслуживаю.
— Отчего?
— Потому что записка эта не имела никакого влияния на мое непоколебимое решение.
Маркиз рассердился.
— Вы не принимаете моих условий?
— Нет.
— Подумайте, что ужасная опасность угрожает вам.
— Очень буду ей рада, какая бы она ни была, если только освободит от рабства, в котором вы меня держите, и от ужаса, который вы мне вселяете своим постоянным присутствием около меня.
— Это ваше последнее слово, сеньорита?
— Последнее.
— Но сопротивление ваше доходит до крайнего неблагоразумия.
— Может быть; во всяком случае, сопротивление это мстит вам за меня, и это все, что я могу желать в том несчастном положении, в которое вы привели меня своим постыдным поведением.
— Вы губите себя; вас ожидает близкая смерть.
— Надеюсь, но вы просили у меня только несколько минут разговора, они прошли; не продолжайте, сеньор, вашего разговора, потому что я не стану вам больше отвечать; к тому же, я чувствую по движению носилок, что ваши разбойники выступили.
В самом деле, караван начал спускаться с горы; тропинка суживалась все более и более, и дальнейший разговор становился невозможным.
— О, горе вам! — вскричал маркиз в бешенстве.
Молодая девушка отвечала ему только насмешливым хохотом.
Дон Рок высказал ей последнюю угрозу и пришпорил свою лошадь, которая понесла его несколькими скачками в середину маленького отряда.
Капитао сделал свои распоряжения насчет похода, как привычный к войне солдат и опытный лесной бродяга.
Солдаты, привыкшие вести продолжительные войны с индейцами, все хитрости которых они очень хорошо знали, составляли авангард и охраняли стороны каравана, наблюдая за дорогой и старательно осматривая все кустарники справа и слева.
Охотники метисы, составлявшие главный отряд, подвигались вперед, имея ружья на руке с поднятыми курками, напрягая слух и зрение и готовые палить при первом сигнале.
Караван, расположенный таким образом, представлял довольно растянутую и внушающую должное почтение линию; он состоял из пятидесяти пяти человек, из которых около сорока пяти были люди решительные, привычные издавна ездить по пустыне и на которых можно было рассчитывать в случае опасности. Остальные же десять были невольники негры или мулаты, которые никогда не видели боевого огня, инстинктивно боялись индейцев и на случай нападения, по всему вероятию, при первом же залпе навострили бы лыжи.
Маркиз, несмотря на мрачные предчувствия капитао, не мог поверить, чтобы индейцы осмелились напасть на многочисленный и так хорошо вооруженный ружьями и пистолетами отряд; он внутренне обвинял Диего в преувеличивании опасности, чтобы снискать доверие маркиза и выставить услуги.
Однако, несмотря на предполагаемое преувеличение со стороны капитао, он не скрывал для себя, что положение, в котором находится, хотя не безнадежно, однако весьма затруднительно; измена проводника ставила его в безвыходное положение, он был доволен, что капитао сам взял на себя ответственность начальствования и поручился, таким образом, вывести его из затруднительных обстоятельств, в чем он сам никогда бы не успел.
Маркиз очень ошибался; заблуждение это, впрочем, было простительно в том смысле, что, едва только с год в Америке, он никогда не имел еще случая всмотреться основательно во все происходящее вокруг него и познакомиться с людьми, с которыми он случайно сталкивался.
Воспитанный в Европе, происходя от высшего и самого гордого дворянства в Старом свете, предубеждение которого принял с самого детства, он вел самую беззаботную жизнь богатых классов, не зная тех сильных натур, которые встречаются только на границе варварства и для которых преданность и самоотверженность необходимые условия существования. Он не мог их понять и, несмотря на то, что почти доказал ему Диего во время короткого разговора, сохранил, может быть бессознательно, тайную заднюю мысль, которая заставляла его искать в честной и искренней преданности этого человека корыстолюбивый или честолюбивый расчет.
Между тем караван медленно спускался с горы, сопровождаемый по обеим сторонам солдатами, которых капитао послал в качестве разведчиков. По мере того как путешественники приближались к пустыне, вид переменился и делался все более и более величественным.
Еще несколько минут, и все сойдут с горы. Дон Рок приблизился к Диего и, тронув его слегка по плечу, сказал, улыбаясь:
— Ну вот мы скоро и на равнине, а не видели еще живой души; поверьте мне, начальник, угрозы индейцев одно хвастовство, они попробовали нас испугать, вот и все.
Индеец с изумлением посмотрел на маркиза.
— Вы говорите серьезно, ваше превосходительство? г— спросил он, — действительно ли вы верите в то, что сказали?
— Да, cher don Diogo, и, мне кажется, все оправдывает меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36