Помимо бан, существовал еще целый ряд специальных подразделений, различавшихся главным образом вооружением, как, например, 25 отрядов по сотне всадников, вооруженных ружьями и известных как тэппо хяку-нин – гуми. С точки зрения военной они были эффективнее вооруженных мечами конников Великой Гвардии, но по статусу тем не менее стояли гораздо ниже. Зачисление в бан, особенно в Великую Гвардию, было престижно и служило началом военной карьеры. Особого мастерства в обращении с оружием для этого не требовалось, и, поскольку воевать было не с кем, поддерживать боеспособность армии было непросто. В 1650 г. вышел закон, запрещавший праздным гвардейцам устраивать поединки и осуществлять кровную месть, за которым последовал другой закон, предписывавший им содержать в порядке военное снаряжение. В 1694 г. появился даже закон, требовавший, чтобы самураи армии сёгуната совершенствовались в военном искусстве, что странным образом противоречит распространенному взгляду на самураев. Многие гвардейцы Великой Гвардии, как оказалось, не умели даже плавать, не говоря уже об обращении с мечом. Энергичный сёгун Ёсимунэ попытался в 1701 г. возродить спартанские доблести самурайства, но его призывы ни к чему не привели. Упадок самурайства был вызван не только отсутствием возможности попрактиковаться в военном деле. К концу семнадцатого века самураев занимали не столько тонкости фехтовального искусства, сколь необходимость сохранить платежеспособность. В мире постоянно растущих цен ежегодное жалованье, выраженное в рисе, обеспечивало самураю фиксированный годовой доход. Уже в 1630 г. расходы, связанные с периодическим пребыванием в Эдо для несения стражи и выполнения других обязанностей, вызывали у многих финансовые затруднения. Предметы роскоши, которых требовала жизнь в столице сёгунов, стоили дорого, и это сказывалось на способности знаменного самурая содержать ту вооруженную свиту, которую он обязан был выставлять согласно предписанию. В 1633 г. жалованье было повышено, однако его все равно было недостаточно, чтобы удержать самураев от посещения ломбардов и ростовщиков. В 1673 г. один самурай, с жалованьем в 300 коку, столкнулся с неразрешимой финансовой проблемой. Его жалованье было равно 75 рё в серебряной монете (что соответствует примерно полутора килограммам золота), однако в тот год он потратил 38 рё на содержание всадников и прислуги, 10 на покупку коня и фураж, 18 на масло, овощи и прочие предметы первой необходимости и 30 на одежду, бумагу и всякую всячину, что составило в итоге 108 рё. Недостающие деньги ему пришлось занимать у ростовщиков. В концу XVIII века один самурай продал свое жалованье в рисе, чтобы заплатить за жилье. Хотя самурай и пользовался правом носить два меча, звонкой монетой владело презренное торговое сословие.
Самый яркий пример все большего обнищания самурайского сословия относится к 1856 г., к самому концу правления Токугава, когда один самурай вынужден был занимать деньги у тех самых крестьян, которые обрабатывали его земли. Крестьяне, над которыми в теории он имел право жизни и смерти, грозили оставить должности сельских старост, если он не сократит свои расходы; для начала, предложили они, ему неплохо было бы выгнать собственного брата, бездельника и транжира.
В Японии Токугава далеко не все самураи занимались исключительно военным делом. Многие самураи, с важным видом шествовавшие по Эдо, выполняли всего-навсего различные мелкие поручения, вроде наблюдения за ремонтом стен замка или оценки ущерба от наводнения. Пусть сама идея вооруженных до зубов гражданских служащих и кажется забавной, эти люди также были самураями, их статус был равен статусу военнослужащих, и теоретически они также были обязаны содержать вооруженную свиту в соответствии с предписанием. Представьте себе городскую ратушу, где вместо обычных чиновников за столами сидят офицеры местного гарнизона. К тому же, как и у их коллег в гвардии, у них возникали те же самые экономические проблемы.
Одним из способов облегчения финансового бремени было продвижение по службе. Это было не так просто, как могло бы казаться, поскольку социальный менталитет Токугава требовал, чтобы человек оставался членом того социального слоя, в котором родился. В первые годы сёгуната заслуги на поле боя способствовали продвижению в большей степени, чем что-либо еще. Тогда ранг самурая и, соответственно, его доход могли повыситься в результате его заслуг, например, во время кампаний под Осака. В качестве наиболее яркого примера можно привести одного самурая по имени Уэмура Иэмаса. Отец Иэмаса был ронин, служивший наемником у Иэясу. Он умер в 1599 г., когда Иэмаса было всего одиннадцать лет, и Хидэтада сделал мальчика своим пажом. В 1608 г. он уже был капитаном пехоты. В этом качестве он участвовал в осаде Осака, где проявил себя, патрулируя линию обороны противника. Это принесло ему дополнительные 1 000 коку, а в 1623 г. – чин капитана Великой Гвардии. Затем благодаря проводимой Токугава политике раздачи замков бывших врагов своим верным соратникам он в 1640 г. получил во владение замок Такатори с доходом в 25 000 коку. Таким образом он стал даймё. В мирное время столь впечатляющее продвижение по службе было, естественно, невозможно, и процессы, приведенные в движение Хидэёси и Иэясу, наверняка не позволили бы этому повториться.
Когда возникают финансовые проблемы, прежде всего страдают те группы населения, чей доход составляет минимум. Это применимо и к самураям. Самураи низшего ранга, или «домашние», должны были получать приблизительно по 100 коку в год.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108