Он родился очень крупным ребенком, с полным зубов ртом и длинными волосами. Поскольку он был большим проказником, его поручили заботам монастыря Энрякудзи. Со временем, впрочем, он проявил такую задиристость и живость характера, что даже монахам-воинам было с ним не совладать, и его вежливо попросили удалиться.
Покинув Энрякудзи, Бэнкэй нашел заброшенное святилище и устроил в нем монастырь для себя одного. Однажды ночью им овладело веселое настроение, и он решил подшутить над монастырем Миидэра, стоявшим неподалеку. В Миидэра был замечательный колокол, его чистый звук был знаменит на всю Японию. В ту ночь Бэнкэй пришел в Миидэра, срезал колокол с опоры и взвалил полтонны бронзы на свои могучие плечи. Далее, гласит легенда, не успел он зайти достаточно далеко в горы, как им овладело желание услышать звон своего новоприобретенного колокола. Он поставил его на землю, вырвал молодое деревце и со страшной силой ударил в колокол. Увы! Вместо того чтобы зазвучать, колокол жалобно попросил, чтобы его вернули домой. Бэнкэй с отвращением пнул колокол, и тот покатился по склону. В конце концов он докатился до Миидэра, где возмущенные монахи потребовали, чтобы Бэнкэй повесил его на место. Бэнкэй согласился сделать это за котел бобовой похлебки. И котел и колокол по сей день хранятся в Миидэра как «доказательства».
Встреча Бэнкэя с Ёсицунэ произошла на мосту Годзё в Киото. Последним увлечением Бэнкэя стало коллекционирование мечей, к тому же чужих! У него уже было 999 изделий оружейного искусства, когда он увидел, подходя к мосту, молодого парня с великолепным мечом у пояса. Отобрать его оказалось, однако, не так-то просто. Ёсицунэ продемонстрировал Бэнкэю такой уровень фехтовального мастерства, что тот безоговорочно сдался и поклялся ему в вечной дружбе и служении. С тех пор имена Ёсицунэ и Бэнкэя были прочно связаны.
В 1180 г. Ёсицунэ стал исторической фигурой. После битвы при Фудзигава он воссоединился со своим братом Ёритомо и поступил к нему на службу в Камакура. Вышло так, что одно из первых данных ему поручений было направлено против одного из членов его семьи, его двоюродного брата Ёсинака.
Вступление армии Ёсинака в Киото потрясло Ёритомо не меньше, чем Тайра, к тому же Ёсинака вскоре стал там крайне непопулярен. Если раньше кое – кто из перепуганных горожан и готов был приветствовать его победоносных солдат как освободителей от ига Тайра, то очень скоро они осознали свою ошибку. Самураи Ёсинака и Юкииэ вели себя как орда, которой завоеванный город отдан на разграбление. Грубые горцы из Синано, дикие, свирепые и голодные, грабили равно и сторонников Тайра, и тех, кто поддерживал Минамото. Ёсинака и не пытался их остановить, а бывший император Го – Сиракава прекрасно знал, что Ёсинака не политик. Он с удовлетворением отмечал, что между Ёсинака и Юкииэ установились далеко не дружеские отношения. Двор покатывался со смеху, прохаживаясь по поводу манер этих двух деревен-ских увальней. Когда Го-Сиракава давал им аудиенцию, они поспорили из-за старшинства, а затем, всем на потеху, согласились на компромисс и вошли в зал бок о бок. Для человека, выросшего в изысканной атмосфере японского двора эпохи Хэйан, подобное поведение казалось неприемлемым.
К концу 1183 г. Ёсинака и Юкииэ покинули Киото, чтобы найти и добить тех Тайра, которые отступили на свою территорию, к Внутреннему морю. Карательная экспедиция обернулась провалом. Ёсинака был без особого труда разбит при Мидзусима 17 ноября, а Юкииэ потерпел поражение при Мураяма неделю спустя. Потерпев неудачу, оборванная и усталая армия Минамото вернулась в столицу.
Положение Ёсинака становилось день ото дня все хуже и хуже. Ёритомо посылал ему угрозы из Камакура, а Юкииэ, поняв, что дело зашло слишком далеко, покинул его на произвол судьбы. Ёсинака рвал и метал. Он посадил Го-Сиракава под домашний арест, укрепил свой дом и даже предложил Тайра заключить союз против Ёритомо. В феврале 1184 г. все его планы потерпели крах, когда он узнал, что к Киото приближается большое войско во главе с Ёсицунэ.
Ёсинака остался в столице и послал двух лучших своих командиров удерживать переправу через Удзи. Он собирался использовать реку как естественный рубеж, подобно тому как четыре года назад это сделал Минамото Ёримаса, только защищал он теперь противоположный берег. По примеру Ёримаса он снял настил с моста через Удзи и в качестве дополнительной предосторожности вбил в дно колья с привязанными к ним сетями. Реку и без того было непросто решиться форсировать: она разлилась и была забита подтаявшим снегом.
Когда армия Камакура вышла к берегу, Ёсицунэ едва сумел удержать своих воинов, которые все как один готовы были броситься в воду, подражая деяниям своих героев. Хатакэяма Сигэтада уже готов был направить своего коня к берегу, когда его внимание привлекли два воина выше по течению, которые очевидно собрались устроить собственные гонки через реку. Их звали Кадзивара Кагэсуэ и Сасаки Такацуна, и их соперничество при Удзи, пожалуй, вдохновило больше художников, чем любой другой эпизод из истории самураев. Есть множество цуба, ксилографий и ширм, изображающих этот эпизод и хитрость Сасаки, которая помогла ему одержать победу в этом состязании. «Кадзивара скакал впереди, обогнав Сасаки примерно на шесть кэн. «Эй, господин Кадзивара, – крикнул ему Сасаки. – Осторожней, у тебя ослабла подпруга, затяни-ка ее потуже!» Кадзивара, как видно, поверил. Он бросил стремена, закинул повод коню на шею, распустил и заново затянул подпругу. Тем временем Сасаки промчался мимо и на всем скаку бросился в реку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108