Письмо пришло во время подготовки к празднованию пятидесятой годовщины со дня восшествия на престол отрекшегося императора Го-Сага. Все приготовления поспешно отложили и приступили к составлению ответа на грозное послание.
Если бы императорский двор по-прежнему оставался настоящим правительством Японии, последующие несколько лет могли бы обернуться для страны катастрофой. Однако центр власти теперь находился в Камакура, и Хубилай посылал угрозы воинам, а не придворным. Бакуфу с презрением отвергло составленный двором дипломатичный ответ. Монгольские послы отправились назад с пустыми руками, а самураи приготовились защищать свою страну.
18 апреля 1268 г. регент Ходзё Масамура оставил свою должность и принял на себя обязанности начальника штаба бакуфу. В качестве регента ему наследовал Ходзё Токимунэ, восемнадцатилетний самурай, идеальный символ решимости нации. Он обратился к самураям с призывом оставить все клановые распри и объединиться для защиты дома и очага. Успех его обращения следует во многом приписать тем основам, которые были заложены Ёритомо. Если бы монголы решили вторгнуться в Японию столетием раньше, результат мог бы быть иным.
Как только его первое посольство потерпело неудачу в 1268 г., Хубилай-хан начал готовиться к войне. Несколько дипломатических миссий были направлены им в Японию между 1268 и 1274 гг., но японцы ко всем отнеслись с пренебрежением. Судя по его приготовлениям, Хубилай сильно недооценивал боеспособность японцев, ибо его армия состояла всего из 25 000 монгольских воинов, не считая тех нескольких тысяч корейцев, которых в принудительном порядке превратили в солдат и матросов. Как и следовало ожидать, на Корею легла значительная часть забот по формированию армии: в 1268 г. Хубилай потребовал, чтобы правитель Кореи подготовил войска и корабли для вторжения. Поскольку Корея находилась в весьма стесненных обстоятельствах, корейский ван ответил, что он не в состоянии выполнить этих указаний и не способен также предоставить волов и плуги, чтобы увеличить поставки риса, необходимого для армии вторжения. В 1273 г. пятитысячный монгольский авангард прибыл в Корею. Страна была разорена до такой степени, что провизию для монголов пришлось доставлять из Китая.
В ноябре 1274 г. монгольский флот направился к острову Цусима. Обороной острова руководил Сё Сукэкуни, внук Тайра Томомори, того самого, который последним покончил с собой в битве при Дан-но-ура. Японцы не пытались напасть на монгольские транспорты, пока те пересекали пролив, – у них просто не было такой возможности. Кроме пиратов, японцы были столь мало знакомы с мореплаванием, что в мирное время все регулярные морские перевозки осуществлялись на китайских судах. Несмотря на героические усилия Сукэкуни, остров Цусима пал под натиском численно превосходящего противника. Та же участь постигла через несколько дней и остров Ики. С населением обоих островов монголы расправились с такой жестокостью, что это ужаснуло японских самураев. В Японии воины сражались против воинов, война не подразумевала уничтожения гражданского населения. Японцы впервые осознали, что монгольские традиции ведения войны в корне отличны от их собственных.
Сколь необычны и страшны монголы, стало со всей очевидностью ясно 19 ноября, когда монгольский флот вошел в бухту Хаката и монголы высадились около Имадзу. На следующий день на рассвете монгольская армия при поддержке выстроившихся вдоль берега кораблей предприняла атаку на Хаката, во время которой самураи узнали еще кое-что о своих противниках.
Первый урок касался тактики. Храбрость самурая, в некотором смысле составлявшая его главную силу, в данном случае обернулась слабостью. Традиция, предписывавшая вступить в схватку первым, собрать отрубленные головы и, главное, вызвать на поединок достойного противника, была совершенно неприменима по отношению к иноземному врагу. Как мы уже знаем, во время войны Гэмпэй формальные поединки в действительности едва ли оказывали сколь-либо заметное влияние на исход сражений, однако они стали незыблемой легендой, в которую верил каждый самурай. Если вспомнить, что после окончания войны Гэмпэй прошло почти столетие и что за это время произошла лишь одна война, довольно незначительная (в 1221 г.), станет ясно, что каждый самурай больше всего желал сразиться один на один с каким-нибудь монголом и отсечь ему голову, подражая деяниям предков, подвиги которых с каждым годом казались все более славными.
Монголы же, которые с боями прошли через Китай и Корею, были не просто обучены воевать, но провоевали большую часть своей жизни. Они сражались в сомкнутом строю, наподобие македонской фаланги. И на эту монгольскую фалангу всадники-самураи бросились с немыслимой храбростью, ибо храбрость была их главным преимуществом.
Монгольское вооружение за единственным исключением уступало японскому. Монголы сражались прямыми копьями и мечами, которые не шли ни в какое сравнение с великолепными клинками самураев. Однако, согласно «Тайхэйки», военной истории XIV в., у них было одно «секретное оружие».

«Когда началось сражение, были [выпущены?] огромные железные шары, называемые тэппо. Они катились вниз по склонам как тележные колеса, гремели как гром, а с виду были подобны молниям. Две или три тысячи их [метали?] за раз, и многие воины сгорели насмерть».

«Мёко сурай экотоба» («Свиток монгольского вторжения»), написанный вскоре после войны, изображает один из этих «железных шаров» в момент, когда тот взрывается перед японским воином, чуть выше него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108