Мори Мотонари прекрасно знал этот обычай, но был в достаточной мере скептиком, чтобы пренебречь религией и использовать остров в качестве потенциального троянского коня.
Итак, Мори построил на Миядзима крепость в не посредственной близости от знаменитого храма. В мае 1555 г. там был размещен гарнизон, и Мори стал публично оплакивать свою «глупость» – он, мол, построил такую крепость, которую с легкостью может захватить Суэ. Последний не замедлил отправить на остров флот джонок и почти без потерь занял Миядзима. Мори тем временем захватил другую крепость, стоявшую напротив, на другой стороне пролива, и таким образом отрезал Суэ пути к отступлению. Суэ оставил в крепости гарнизон в 500 человек, а остальную армию разместил на острове. Это, несомненно, было бы впечатляющей демонстрацией силы, если бы не то обстоятельство, что вся армия оказалась отрезанной на острове и что это положение было слишком похоже на положение осажденного.
Мори оставалось теперь только выбрать момент для внезапной атаки. Соотношение сил было пять к одному, однако внезапность было легко обеспечить, поскольку Суэ чувствовал себя чересчур уверенно и не позаботился выставить часовых. Темной дождливой октябрьской ночью солдаты Мори погрузились в лодки. Через пролив их перевозили пираты, которым Мори приказал вернуться после высадки войска, чтобы ни одна лодка не досталась отступающему противнику. Войско разделилось на две части. Один отряд, под командованием Мори, отца и сына, и другого сына, Киккава, доплыл до северной оконечности острова, чтобы высадиться на побережье, примерно в миле от лагеря Суэ. Другой отряд, около 1 500 человек, которыми командовал Кобаякава, прошел несколько миль вниз по проливу, а затем, когда крепость скрылась из виду, вернулся назад, чтобы на рассвете начать лобовую атаку одновременно с первым отрядом, который должен был атаковать с тыла. Внезапность была полной, под трубные звуки раковин самураи Мори сметали все на своем пути. Не найдя лодок для отступления, воины Суэ сотнями кончали с собой: одни бросались в воду, другие прибегали к традиционному харакири. Что же касается осквернения смертью, то Мори Мотонари проследил, чтобы остров очистили от крови. Боги, по-видимому, одобрили это, поскольку после победы на Миядзима семья Мори выдвинулась на первое место в западной Японии.
Читатель, вероятно, уже почувствовал, что с падением центральной власти вновь стал меняться или, во всяком случае, сделался разнообразнее сам характер военных действий. Война уже не сводилась только к подготовке кампаний и руководству сражениями. В арсенале самураев всегда хватало военных хитростей, но если во время войны Гэмпэй те, кто их применял, считались негодяями (каковыми они и были), то в «век войн» кинжал во тьме стал и законным, и необходимым средством. Война покинула поле боя и вторглась в частные покои. Для «новых людей» настольной книгой стали китай-ские военные трактаты, содержавшие инструкции по разведке, тайным убийствам и всем формам шпионажа. Самурай, даже если и не применял подобную тактику, вынужден был с ней ознакомиться, если хотел сохранить голову на плечах. Мори Мотонари заметил однажды: мудро поступает тот, кто никому не верит, даже близким родственникам. Мацуура, даймё острова Хирадо рядом с Кюсю, имел обыкновение держать в ванной комнате палицу. У Такэда Сингэна было два входа в уборную. Возможно, некоторые магнаты нанимали убийц, чтобы уничтожать врагов. Эти так называемые ниндзя представляют проблему для историков, поскольку источники того времени их почти не упоминают. В основе их ремесла лежали тайна и темнота ночи, и им можно было бы приписать многие случаи естественной на первый взгляд смерти.
Любопытным образом новые условия войны отразились на стиле вооружения. Кампании теперь продолжались гораздо дольше, чем прежде, что вызвало определенные проблемы, связанные с плотной шнуровкой доспехов. Автор XVII века Сакакибара Кадзан писал:

«... когда они пропитывались водой, они становились тяжелыми, и их нельзя было быстро высушить, так что летом их вес был обременителен, а зимой все это могло замерзнуть. Более того, никакая стирка не могла полностью избавить шнуровку от грязи, которая в нее проникала, так что во время долгих дальних кампаний она начинала дурно пахнуть, в ней заводились муравьи и вши, что плохо сказывалось на здоровье носящего такие доспехи.
Плотная шнуровка также задерживала острие копья, вместо того чтобы дать ему соскользнуть, не причинив вреда. Поэтому плотную шнуровку (кэбики одоси) заменили шнуровкой сдвоенными шнурами (сугакэ одоси). Дополнительным ее преимуществом было то, что такая технология позволяла оружейнику, у которого и так хватало заказов, сэкономить время. К тому же периоду относятся еще два нововведения. Первым было превращение забрала из простого набора пластин в металлическую маску, которая вскоре обрела черты человеческого лица и часто снабжалась колючими усами из конского волоса. Более простые виды доспехов превратились почти что в униформу. Чтобы облегчить узнавание на поле боя, к спине крепился небольшой флажок (сасимоно) с гербом или каким-либо иным знаком отличия».

Темой этой главы было гэкокудзё, подавление великих малыми, и действительно, из всех социальных групп за годы этой столетней войны больше всего выиграло крестьянство. Его процветание неожиданно стало жизненно важным вопросом для даймё, поскольку те нуждались в продовольствии и личном составе для своих армий. Если с какой-то группой крестьян плохо обращались, им достаточно было пересечь границу провинции, и там они могли спокойно обрабатывать поле бывшего врага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108