То было время великих возможностей для воинов низшего сословия. Обладавший военными талантами асигару мог дослужиться до очень высокого ранга, поскольку замкнутого самурайского сословия, способного задержать его продвижение, уже не существовало. Ранг можно было обрести, также как и как землю, добычу или фамилию. Каждый асигару японской феодальной армии носил маршальский веер в своем ранце.
Другой крайностью социальной жизни того злосчастного времени был полный упадок государства. Институт императорской власти потерял всякое значение. Пока шла война, доходы с императорских владений не поступали, и трон полностью обанкротился. Когда в 1501 г. умер император Го-Цути – Микадо, двор даже не мог его похоронить, а коронацию его преемника отложили на двадцать лет из-за нехватки средств, пока это не стало возможным благодаря подарку монахов икко. Император Го-Нара (1527–1532) жил в деревянной хижине вместо дворца, и дети лепили пирожки из грязи у его дверей. Чтобы добыть денег, он продавал прохожим автографы; рассказывают, что императорская трапеза состояла из рисовых пирожков и собачьего супа. Финансовое положение сёгуната было немногим лучше, и хотя этот институт уже давно утратил реальную власть, он все еще привлекал честолюбцев. Чтобы обрести жалкий титул сёгуна или чтобы контролировать своего ставленника на этом посту, люди готовы были убивать собственных отцов.
В заключение скажем, что к середине XVI века политическая раздробленность в Японии была сильнее, чем когда-либо за всю историю этой страны. Никакого центрального правительства больше не было, а военачальники непрерывно сражались за свои маленькие царства, то заключая союзы, то предавая друг друга. Между ними было зажато несколько сотен менее значительных семей, занятых в основном таким почтенным делом, как кража чужих земельных владений. Тем не менее в течение последнего десятка лет или около того семена процесса, вернувшего стране мир, уже стали давать всходы. Этому процессу и будет посвящена следующая глава.

Глава VIII
Святые и самураи

Темой этой главы будет воссоединение Японии, предприятие главным образом военное, которое повлекло за собой радикальные изменения в статусе, организации и вооружении самураев. Освоение новых видов оружия сыграло значительную роль в событиях, которые привели к объединению страны. В 1542 или в 1543 году китайская джонка, на которой плыли три португальских торговца, была снесена с курса ураганом и прибита к берегам острова Танэгасима у берегов южного Кюсю. Эти три путешественника были первыми европейцами, ступившими на землю Японии. И хотя их вид и странная одежда возбуждали любопытство, то, что действительно восхитило японцев, было имевшееся у них огнестрельное оружие. Один свидетель вспоминает:

«В руках они держали нечто в два или три фута длиной, снаружи прямое, с отверстием внутри, сделанное из тяжелого материала. Сквозь него проходит отверстие, которое, однако, с одного конца закрыто. А сбоку есть другое отверстие, которое служит для прохождения огня. Его форму нельзя сравнить ни с чем, что я знаю. Чтобы использовать это, наполните его порохом и маленькими свинцовыми шариками, установите маленькую белую мишень на берегу, возьмите эту вещь в руки, примите стойку и, закрыв один глаз, поднесите огонь к отверстию. Шарик попадет прямо в цель. Взрыв напоминает вспышку молнии, а грохот выстрела подобен грому».

Очень даже возможно, что японцы были знакомы с примитивными китайскими «ручными пушками» того времени. Следует вспомнить, что в 1274 г. монголы обстреливали их предков разрывными бомбами. Но оружие, привезенное португальцами, было, несомненно, первым настоящим огнестрельным оружием, которое попало в их страну. Оно принадлежало к тому типу, который мы называем аркебузой, или фитильным ружьем. Оно было достаточно легким, чтобы целиться из него без опоры (сошки), которая применялась для более тяжелого мушкета. Потенциальные возможности нового оружия были оценены немедленно. Как мы знаем из предыдущей главы, это было исключительно воинственное время, и потребности момента подняли японскую технологию до такого уровня, что она могла справиться с этим новшеством. С точки зрения и психологии, и технологии аркебузы прибыли как раз вовремя. После месячного курса обучения даймё Танэгасима, который происходил из рода Симадзу, приобрел два экземпляра за огромную сумму денег и отдал ружья своему главному кузнецу-оружейнику, чтобы тот их скопировал. Некоторые технические проблемы того сперва озадачили: например, как закрыть задний конец ствола; однако несколько месяцев спустя, когда на Танэгасима зашло португальское судно, он отдал свою дочь за несколько уроков оружейного дела, и вскоре его мастерская стала выпускать продукцию, ничем не уступающую европейской. Технология быстро распространилась, и через несколько лет кузнецы стали ездить с Хонсю на Кюсю, чтобы учиться искусству изготовления ружей. Японская аркебуза приводилась в действие посредством тлеющего фитиля, который поджигал порох. Фитиль, пропитанный шнур, закреплялся на серпентине, S-образном рычаге. Когда стрелок нажимал на спусковой рычаг, тлеющий фитиль опускался к запальному отверстию, закрывавшемуся плотной медной крышкой во избежание несчастных случаев. Процесс забивания пороха и пуль в ствол не представлял особых проблем с точки зрения безопасности, но укладка более мелкого затравочного пороха на полку, очевидно, требовала удаления фитиля на достаточное расстояние. Не совсем ясно, как это делалось. На некоторых иллюстрациях изображен аркебузир с отрезком фитиля, обмотанным вокруг руки, но это мог быть запасной фитиль, поскольку для того, чтобы пользоваться ружьем в течение дня, требовалось около двух метров фитиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108