За барьером исчезали последние фигуры.
— Мистер Джордан. — Голос звучал спокойно, уверенно и четко. — Подтвердите, пожалуйста, что вы меня поняли. Это очень срочно.
Еще не очень. У меня в запасе пять минут.
— Кто? — спросил я ее.
— Это не важно, мистер Джордан. У меня есть касающаяся вас информация. Произойдет несчастный случай. Вы понимаете меня?
— Что за несчастный случай?
— С самолетом. С рейсом 306.
— В таком случае вам лучше кому-нибудь сообщить о нем. Пилоты явно заинтересуются.
Время поджимало, и мое внимание распределялось между коридором, ведущим в зал, и выходом на летное поле. Я не знал, удастся ли мне узнать что-то еще у этого спокойного мягкого голоса в трубке или же он больше ничего не скажет, кроме, что кто-то — Шода? — пытается предотвратить мой полет в Бангкок. Запас времени уменьшался с каждой секундой, и я мог использовать его наилучшим образом, оставаясь на связи в надежде узнать что-нибудь еще, дожидаясь, пока девушка на контроле не начнет закрывать барьер, — а затем рвануться к нему — и прямо к самолету. Если в коридоре покажется фигура, которая вызовет у меня опасение, я успею поднырнуть под барьер, и вряд ли они рискнут последовать за мной: если они явились сюда только за мной, то им пришлось спешить, пока женщина на другом конце лини; занимает меня разговором; вряд ли у них было время купить билет.
“Отлетающих в последний раз приглашают на рейс 306 до Бангкока.”
Еще два пассажира поспешили на посадку, и дежурная, оглянувшись, стала изучать список пассажиров, выяснив, что еще одного не хватает. Но она ничего не могла сделать. Перед ней был лишь человек, говоривший по служебному телефону.
— Вы еще слушаете меня, мистер Джордан?
— Да. Откуда у вас эта информация?
— Она точная. Я ваш друг, мистер Джордан. Прошу вас, послушайте меня. Никто из пассажиров рейса 306 не выживет. Вы не должны лететь им.
— Хорошо, я успею предупредить экипаж.
— Они вам не поверят.
— Не больше, чем я верю вам.
В первый раз в голосе прорезалась нотка нетерпения, точнее, намек на нее. Впрочем, скорее не нетерпение, а решительность.
— Если вы хотите остаться в живых, мистер Джордан, вы не должны лететь этим рейсом. Это все, что я могу для вас сделать.
Может быть, если бы я сказал девушке у барьера, что я официально работаю на таиландское правительство, и показал бы удостоверение, дающее право прохода всюду, которое мне вручил принц Китьякара, она бы предоставила возможность переговорить с капитаном, но у меня не было ничего в подтверждение опасений, кроме голоса в трубке.
— Что за несчастный случай должен произойти? Взрыв бомбы на борту?
Ко мне бы прислушались, если бы я мог выложить какие-то детали.
— Я должна расстаться с вами, мистер Джордан. Прошу прощения. В живых никого не останется.
Девушка у барьера приподнялась на носках, в последний раз окинув взглядом зал ожидания.
— Я прощаюсь с вами, — произнес голос в трубке. Меня пронзило какое-то странное ощущение, но я не понял, в чем дело; оно было словно дуновение ветра. У меня не оставалось времени подыскивать объяснения этому столь странному звонку. Надо было принимать какое-то решение, и принимать немедленно, и не было ровно никаких причин считать его всего лишь грубым розыгрышем, цель которого — заставить меня в последнюю минуту остаться в Сингапуре, где я буду предательски открыт всем и вся, вместо того чтобы успеть проскочить за турникет, извиниться перед девушкой, и меня с головой накроет обеспечение этой тайной операции, но я стоял и слушал голос — не ее голос в трубке, а тот, что звучал у меня в голове, в моей бедной голове…
— Я все же полечу. — Я исходил из того принципа, если ты меняешь направление, то надо замести следы. Положив трубку, я подошел к турникету, показал удостоверение, выданное мне таиландским правительством, и сказал девушке, что из источника, происхождение которого мне не удалось установить, стало известно, что рейсу 306 угрожает опасность.
Она позвонила агенту, располагавшемуся на другом конце туннеля, и меня сразу же соединили с капитаном, дожидаясь голоса которого, я смотрел, как “Боинг-727” выруливал на старт, в трубке послышался голос второго пилота, прервавшего рутинный радиообмен с диспетчерской башней. Он задал мне те вопросы, которые я и ожидал от него услышать, но я не мог дать на них ответов. Больше для того, чтобы у меня советь была чиста, я дал ему знать, что голос неизвестной мне женщины по служебному телефону сказал мне, что с этим самолетом “произойдет несчастный случай”.
Двое из служащих авиакомпании подошли ко мне у турникета и переговорили со мной, но я не мог сообщить им ничего нового, и наконец они поведали мне, что в данном аэропорту самая надежная в мире система обеспечения безопасности и что, скорее всего, я стал жертвой розыгрыша. Они записали мое имя и поблагодарили за сообщение.
Через одиннадцать минут я увидел, как рейс 306-й тяжело дополз до конца полосы и, дожидаясь разрешения на взлет, стал разогревать двигатели. В воздух поднялся в 10.17, точно по расписанию.
И только сейчас я понял, как подвели меня натянутые нервы. Шоде удалось купить меня, и шансы увидеть закат были бы у меня куда больше, займи я место в салоне рейса 306, чем когда я остался здесь, в Сингапуре, где она знает, как найти меня.

Я увидел ее на лестничной площадке, когда она резко повернулась.
— Мартин!
Она застыла в полосе света, падавшего из высокого окна; волосы у нее по-прежнему развевались, и она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, затененными ресницами.
Я поздоровался с ней.
Она медленно спустилась, не отрывая от меня взгляда и оскальзываясь на высоких каблучках;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103