Это — ложная реклама. Он берет за свои услуги деньги. Это — мошенничество. Судя по всему, он попросту топит своих клиентов. А это — уже убийство.
Несколько секунд всеобщего молчания.
— Сперва нужно доказать, что он не может выполнить своих обещаний, — сказала сивилла, сидевшая за столом. Глаза ее были все так же прикрыты.
— Не смешите меня. Человек органически не способен жить в океане.
— Возможно, он способен адаптироваться.
— Нет.
— Это почему же?
— Во-первых — гипотермия. Если вы хоть раз в жизни купались, то сами знаете, что долго в воде не просидишь — зубы начинают стучать от холода. Слишком велики потери тепла. Через несколько часов ресурсы организма истощаются и наступает переохлаждение. А затем — кома. И смерть.
— Жили же в воде оборотни. И прекрасно себя чувствовали.
— Оборотни — это оборотни, а люди — это люди. Человек — млекопитающее. Он должен поддерживать высокую температуру крови.
— А разве нет водных млекопитающих? Выдры, тюлени, да мало ли кто. Та же самая ондатра.
— Они приспособлены к такой жизни, их защищает жировая прослойка. У нас с вами нет хорошей теплоизоляции.
— Откуда мы знаем, что Грегорьян не снабжает своих клиентов теплоизолирующей жировой прослойкой? Он же их трансформирует.
— Никак не ожидал услышать от информационной системы такой детский лепет! Тринкуло, — обратился чиновник к хранителю, — объясни, пожалуйста, своим девицам, что такое радикальное изменение физической структуры человеческого тела выходит за все рамки возможного.
Божественный лик слегка повернулся в одну сторону, затем в другую…
— Я… Извините, но я… — начал, заикаясь, Тринкуло. — Я… Я просто не знаю.
— Но ведь это — элементарнейшее следствие всех имеющихся научных данных.
— Я не… у меня нет… — Растерянные, полные муки глаза Тринкуло судорожно, беспомощно бегали. Словно мелкий воришка, подумал чиновник.
Внезапно хранитель исчез, а вместе с ним — и звон в затылке. Чиновник снова был один на один с той, самой первой, сивиллой.
— Не повезло вам с хранителем. Неполное соответствие занимаемой должности, — издевательски усмехнулся чиновник. И тут же выругал себя за это. И все равно — не мог остановиться. — А точнее — полное несоответствие.
— А кто в этом виноват? — негодующе вскинулась Медуза Горгона от информатики. Ее змеи зашевелились и зашуршали, словно готовясь к броску. — Кто, как не ваш собственный отдел, приславший к нам банду психов и погромщиков, когда кто-то наверху решил, что Тихая Революция зашла слишком далеко. У нас была уже гармоничная, полностью замкнутая система, а тут явились ваши бандиты и всю ее исполосовали.
— Да когда же это было, — отмахнулся чиновник.
Он, конечно же, знал об этом инциденте, сумасбродной попытке перевести целую планету на столь низкий технологический уровень, что отпала бы всякая необходимость во внешней торговле. Была, прошло и быльем поросло, и нечего этой заклинательнице змей разговаривать на повышенных тонах. Ишь, как глазками-то сверкает.
— В те времена на месте Приливных Земель плескался океан. Вторичное заселение только планировалось, а нас с вами и в проекте еще не было. Так стоит ли ворошить старые обиды?
— Это вам легко говорить. Вам-то не приходится страдать от последствий. Не приходится работать в такой вот маразматической информационной системе. Ваши люди объявили Тринкуло предателем, выжгли ему все высшие мыслительные функции. Но его не забыли, его все еще почитают как великого патриота. Дети ставят за него свечки,
— Он что, был вашим вождем?
Чиновник нимало не удивился, что Тринкуло подвергли лоботомии. Независимый искусственный интеллект — самый страшный зверь на свете. Их и всегда-то опасались, а после печальных событий, приключившихся на Земле, стали бояться как огня.
Сивилла гневно встряхнула головой, обрызгав все вокруг каплями сконденсировавшейся на проводах влаги.
— Да, он был нашим вождем. Именно он организовал наш, как вы выражаетесь, мятеж. Мы же никого не трогали, мы только хотели, чтобы никто не совался в наши дела. Хотели освободиться от вашей экономики и вашей технологии. Тринкуло научил нас, как избавиться от внешнего контроля, и кому какая разница, где там его сделали — на заводе или в супружеской постели. Да мы бы дьяволу душу продали за вот такусенький шанс сбросить со своей шеи вашу удавку, а Тринкуло — не дьявол. Он — наш друг и союзник.
— Невозможно перерезать все нити, связывающие планету с внешним миром. Да вы хоть на голову встаньте… — Чиновник смолк и безнадежно махнул рукой. Узкое лицо женщины побелело, губы сжались в ниточку, глаза превратились в холодные, как все в этом здании, камни. Спорить с ней было бесполезно.
— Ладно, — вздохнул он. — Большое спасибо за помощь.
«Заткнись и убирайся», — молча ответили ненавидящие глаза.
Чиновник неловко попятился, вышел в коридор, прикрыл за собой дверь, осмотрелся и понял, что не знает обратной дороги.
Он стоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, и тут в дальнем конце коридора открылась дверь. Из двери появился человек, сверкающий как ангел. Как Господь во всей своей славе. Как крокодил, проглотивший солнце и не способный сдержать сияние небесного светила земной (речной?) своей плотью. Чиновник убавил оптическое усиление, фигура несколько поблекла, внутри нее обнаружились стальные ребра. А на месте лица — телевизионный экран. А на экране — лицо. Очень даже хорошо знакомое лицо.
— Филипп?
— Всего лишь скромный агент.
Филипп быстро оправился от неожиданности. Широкая, от уха до уха, улыбка освещала мрачноватый коридор что твоя лампочка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86