Мы находимся на пороге новой эпохи, эпохи, когда магия сменит науку, когда мир будет осмыслен наново, осмыслен с точки зрения воли, а не разума. Истины нет, ни в смысле моральном, ни в смысле научном.
Высокопарное занудство. Чиновник нетерпеливо перелистнул несколько страниц,
Что есть благо? Все то, что увеличивает ощущение власти, волю к власти и, превыше всего, самое власть.
Перечитывая эти слова, чиновник легко представлял себе юного Грегорьяна — этакий себе тощий мальчишка, начинающий чародей, по-детски — и безо всяких к тому оснований — уверенный в своем несравненном величии, мечтающий, чтобы все узрели это величие. Люди — мои рабы. Да-а.
Чиновник захлопнул тетрадку; высокопарная наивность всех этих, с позволения сказать, афоризмов, самовлюбленность их автора вызывали глухое раздражение. Знаем мы таких молодых человеков, очень даже хорошо знаем, сами когда-то такими были. Да, но там было что-то такое, что-то такое, на что-то похожее… Ну да, вот оно.
Маленькая главка, упражнение, поименованное «Змей Уроборос».
Волшебник влагает свой жезл в чашу богини. Одновременно с этим левая прислужница… Тот самый метод, только изложен он не открытым текстом, а такой себе прозрачненькой аллегорией.
С кухни донесся новый взрыв смеха.
Чиновнику хотелось, чтобы закончился этот день и закончился этот дождь, чтобы дороги подсохли и можно было отсюда уехать. Коббс-Крик оказался пустым номером. Археологи, работавшие когда-то выше по ручью, давным-давно засыпали свой раскоп землей, застабилизировали его и — поминай как звали. Жил здесь Грегорьян или нет, сказать невозможно — мощная волна эмиграции на север смыла все следы. Да и были ли они, эти следы?
А это еще что такое?
Чиновник вгляделся в крошечное, едва различимое пятнышко света, очень похожее на разрыв в тучах, но прошло несколько секунд, и все его надежды на скорое окончание дождя угасли — в отличие от пятнышка. Оно двигалось, выдавая свое искусственное происхождение.
Интересно, кто же это разгуливает в такую погоду?
Пятно становилось все ярче и отчетливее, вскоре оно приобрело голубоватый оттенок и очень знакомые очертания. Сквозь дождь и слякоть пробирался не человек, а какой-то псевдо. Мало-помалу в мутной мгле обозначились карикатурные формы электронного конструкта; длинный дождевой плащ, туго стянутый в поясе, и широкая шляпа, намертво привязанная к металлопластовой башке, придавали ему поразительное сходство с огородным чучелом.
Затем стало слышно, как хлопают на ветру полы плаща.
Псевдо направлялся к гостинице. Под мышкой у него виднелась длинная узкая коробка, способная вместить, скажем, дюжину роз. Или короткую штурмовую винтовку.
Чиновник подошел к двери и встал на пороге. Выходить наружу не хотелось; даже и здесь, под козырьком, дождь моментально забрызгал сапоги. Конструкт остановился у нижней ступеньки крыльца и насмешливо ухмыльнулся.
Это был лже-Чу.
— Кто вы такой? — холодно спросил чиновник.
— Меня звать Вейлер, — равнодушно улыбнулся конструкт. — Но это не имеет никакого значения. Грегорьян хотел бы передать вам несколько слов. И эту коробку.
Секунду чиновник молчал, хмуро разглядывая физиономию наглого молокососа. Вот так, скорее всего, и выглядел Грегорьян в юности.
— Скажите Грегорьяну, что я хотел бы поговорить с ним лично. На тему, представляющую взаимный интерес.
Вейлер поджал губы, изображая крайнее сожаление.
— Не хотелось бы вас огорчать, но учитель сейчас крайне занят. Сотни людей ищут его помощи. Однако, если вы посвятите меня в суть проблемы, я сделаю все, что будет в моих силах.
— Вопрос очень конфиденциальный.
— Увы. Ну, а я пришел к вам по предельно простому делу. Насколько известно учителю, к вам попал некий предмет, имеющий для него определенную ценность. Ценность чисто сентиментальную.
— Его дневник.
— Совершенно верно. Хорошее, кстати сказать, учебное пособие. Однако — совершенно бесполезное для человека, не имеющего специальной подготовки, в частности — для вас.
— Нет, почему же. Там очень много любопытного.
— Как бы там ни было, учитель вынужден настаивать на своей просьбе. И очень надеется на взаимопонимание. Тем более, что эта тетрадка вам не принадлежит. Надеюсь, вы не будете этого отрицать.
— Скажите Грегорьяну, что он может получить свой дневник от меня в любое удобное для него время. Лично.
— Я пользуюсь абсолютным доверием учителя. Все, что можно сказать ему, можно сказать и мне, все, что можно вручить ему, можно вручить и мне. В некотором смысле, он присутствует везде, где присутствую я.
— В такие игры я не играю, — покачал головой чиновник. — Нужен Грегорьяну дневник — пусть приходит и берет. Он знает, где меня найти.
— Ну что ж, все можно сделать и так, и эдак, — философически заметил Вейлер. — Кроме просьбы Грегорьяна, мне поручено передать вам это. — Он наклонился и положил свою ношу к ногам чиновника. — Учитель велел передать вам, что человек, отважившийся отодрать ведьму, вполне достоен поощрения. Этот небольшой сувенир поможет вам вспоминать о столь бурно проведенной ночи.
На телеэкране мелькнула яркая, почти бешеная улыбка; конструкт развернулся и зашагал прочь.
— Я говорил с отцом Грегорьяна! — крикнул чиновник. — Передайте ему, обязательно.
Никакой реакции. Еще раз мелькнул вздутый пузырем, бешено трепещущий плащ, и электронный посланец утонул в серой пелене дождя.
Чиновнику стало страшно. Присев на корточки, он приподнял коробку. Тяжелая. Теперь на веранду, содрать мокрую клеенку, снять крышку…
В полумраке ярко вспыхнули звезды и змеи, кометы и чаши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86