У меня была любовница, такая себе стервочка из Внутреннего круга с аристократической, как на картинке, физиономией. Триумф наисовременнейшей технологии, генетическая коррекция в трех, а то и четырех поколениях. Мало того, что Грегорьян размазал меня по стенке, — он размазал меня по стенке при ней, при своем папаше и при всех моих — очень немногочисленных — друзьях.
— Вы видели его отца? Как он выглядит?
— Не знаю. Это стерли из моей памяти тогда же, прямо на выходе из зала. Большой, вероятно, начальник, иначе чего бы ему так стесняться своего знакомства с игроками. Он там был — вот и все, что я помню.
Через год я вернулся в Приливные Земли на каникулы и привез с собой Грегорьяна. Мы поселились в гостинице моих родителей, вместе, в одной комнате, словно лучшие друзья. К тому времени наша взаимная антипатия переросла в ненависть. Мы договорились о поединке магов — по три вопроса друг другу, победитель получает все.
В назначенную ночь мы отправились на поиски корня мандрагоры. Погода была — хуже некуда. Холод, сырость, на небе — ни звездочки. Мы копались около кладбища для нищих — туда почти никто не ходит, а уж ночью и тем более. Вскоре Грегорьян выпрямился, руки его были в грязи. «Нашел», — сказал он. Он разломил корень пополам и дал мне понюхать. Запах мандрагоры не спутаешь ни с чем. Только потом, когда я уже съел свою половину — а Грегорьян нехорошо ухмыльнулся, — мне пришло в голову, что он мог натереть руки соком настоящей мандрагоры и подсунуть мне обезьяний корень. Обезьяний корень и выглядит совсем как мандрагора и действует почти так же, но от него есть совсем простое противоядие. Раньше бы мне подумать. Мы сидели и ждали. Через какое-то время деревья вспыхнули зеленым ослепительным пламенем, а ветер заговорил. «Начнем», — сказал я.
Грегорьян стремительно вскочил, раскинул руки и прогулялся по кладбищу, задевая по пути свешивающиеся с деревьев скелеты, наполняя воздух мертвенным стуком костей. Скелеты безродных нищих были, конечно же, в жутком состоянии — краска выгорела, многие кости отвалились. Ступая по лежащим на земле костям, я ощущал струение смертных сил, проникавших в ноги, преисполнявших меня безудержной смелостью. Я почувствовал себя всесильным и необоримым, как самое смерть. «Повернись и взгляни мне в глаза, — потребовал я. — Или ты боишься?»
Грегорьян повернулся — и я вздрогнул от ужаса, увидев огромную птичью голову — черный клюв, черные перья, черные, с обсидиановым блеском глаза. Примерно посередине клюва зияли узкие щели ноздрей, у его основания щетинилась поросль крохотных перышек. Мой противник принял обличье Ворона. «Неужели это дух?» — мелькнуло в моей голове. Хотя, может быть, я сказал это вслух. Мощные маги умеют вызывать духов, но мне никогда еще не доводилось при таком присутствовать.
Решив, что это — не более чем иллюзия, вызванная мандрагорой, я смело двинулся вперед и схватил Грегорьяна за руки, чуть выше локтей. Смерть, струившаяся сквозь мои пальцы, забиралась к нему под кожу, судорогой сводила мышцы. В те времена я был очень сильным. Моя хватка должна была намертво перекрыть кроветок, руки Грегорьяна должны были повиснуть как плети. Смерть, ставшая моим оружием, должна была его убить. Но он стряхнул мои руки — стряхнул легко, словно безо всяких усилий — и рассмеялся.
— И ты, и все твои жалкие трюки бессильны перед Вороном.
— Да, ты кажешься мне Вороном, — воскликнул я, — но как ты это узнал?
Я чувствовал себя как студент, получивший на экзамене билет с абсолютно незнакомыми вопросами, — только мой ужас был в тысячу раз сильнее.
— Второй вопрос. — Грегорьян небрежно поточил свой клюв о череп ближайшего скелета; скелет закачался, мерно постукивая костями. — Я знаю о тебе все. У меня есть информант, сообщающий о каждом твоем шаге. Черный Зверь.
— Кто он такой, этот Черный Зверь? — закричал я в еще большем, чем прежде, отчаянии.
— Третий вопрос. — Ворон сунул клюв в глазницу черепа, выудил оттуда какую-то мерзость, проглотил. — Я ответил уже на два твои вопроса, теперь моя очередь. Первый: я утверждаю, что Миранда черная. Как это может быть?
Грегорьян заставил меня истратить попусту все три попытки, я злился, но скорее на себя, чем на него. Все было сделано честно. В поединке магов побеждает тот из противников, у кого больше выдержки, больше силы воли.
— На дюйм от поверхности и дальше, — сказал я, — в мировом шаре царит темнота, туда не доходит звездный свет. В черные эти глубины проникает лишь влияние Просперо, Ариэля и Калибана. Простейшая из мистерий макрокосма, отражающаяся и в микрокосме. — Все это были азбучные истины, понятные любому ребенку; отвечая, я приходил в себя, вновь обретал самообладание. — Мозг, укрытый черепной коробкой, также пребывает в темноте. И лишь магическое влияние посвященного способно проникнуть в эту бездну.
Ворон взъерошил перья, приоткрыл клюв, проглотил трупный хрящик. Черный язык, видели бы вы этот черный язык!
— Что такое, — спросил он, — черные созвездия?
— Это формы, образованные беззвездными промежутками, разделяющими яркие созвездия. Непосвященный их не видит, даже не верит, что они существуют. Тот, кому показаны черные созвездия, запомнит их навеки. Ровно так же существуют мистерии, доступные каждому, — хотя мало кто о них знает!
Слушая мой ответ, Ворон ковырял клювом в зубах мертвеца, не до конца еще обглоданного стервятниками.
— Я угостил бы тебя червячком, — сказал он, — но тут на двоих не хватит. Последний вопрос: кто такой Черный Зверь?
— Как это так? — возмутился я. — Я задавал тебе этот самый вопрос и не получил ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86