— Чуть попозже. Давай-ка вернемся немного назад. Мы так и не выяснили, для чего ты создал Грегорьяна. Это что, какие-нибудь шахер-махеры с голосованием?
— Нет! Ровно ничего подобного. Я… Понимаешь, я и вообще хотел, чтобы он вырос в Приливных Землях. У меня были дальние планы. К тому времени я понял, почему оборотни такие неуловимые — они просто не хотят, чтобы их обнаружили. Они выдают себя за людей, живут на задворках общества, в лагерях сезонных сельскохозяйственных рабочих, приворовывают на складах испорченной и просроченной пищи — ее же никто не считает, все равно уничтожать. Они умные, изобретательные — и их очень мало.
Чтобы найти оборотней, мне нужен был человек, знающий Приливные Земли как свои пять пальцев. Человек, который общался бы с местными, не привлекая к себе излишнего внимания, и мог бы отличить истинное откровение от шуток и анекдотов. Человек общей с местным населением культуры.
— Из этого совсем не следует, что этот гипотетический человек должен быть тобой.
— А кому еще мог я довериться? — беспомощно развел руками Корда. — Ты подумай сам — ну кому еще мог я довериться?
Чиновник взглянул ему в глаза, помолчал несколько секунд, а затем подтолкнул коробку вперед.
Корда буквально сорвал крышку — и застыл с перекошенным от ужаса лицом.
— Что же ты стесняешься? — Чиновника захлестнула волна обжигающей ярости. — Ты же этого хотел, именно этого. Вот оно, твое окончательное, неопровержимое доказательство.
Он сунул руку в коробку и вытащил за волосы отрубленную голову. Два ближайшие двойника отставили свои воображаемые стаканы. Затем необычная сцена привлекла внимание тех, кто сидел подальше. Вскоре глаза всех присутствующих были прикованы к страшному предмету, в зале воцарилась гробовая тишина.
Чиновник швырнул голову на стойку.
Неестественно бледная кожа, у человека такой не бывает. И носа, чтобы такой длинный, не бывает. Безгубый рот, огромные, чересчур зеленые глаза. Чиновник провел рукой по щеке, мышцы рефлекторно дернулись, меняя форму лица. Глаза Корды расширились, его рот беззвучно открывался и закрывался.
Чиновник повернулся и ушел.
Сквозь открытую дверь виднелась полоска заката. Последние денечки, последние денечки, пройдут они, как дым, и не вернутся вновь, — горланили, обняв друг друга за плечи и раскачиваясь в такт, двойники.
— Извините, сэр, — вежливо пробормотал рассыльный, — но вас желает видеть некая дама, присутствующая здесь лично. Она утверждает, что имеет к вам очень важное дело.
«Эсме, Эсме, — с тоской подумал чиновник. — Ну когда же ты кончишь всю эту бодягу?» Его подмывало смыться безо всяких ненужных, ни к чему не ведущих разговоров.
— Хорошо. Проводите меня.
Робот доставил его на лифте к открытой двери номера, расположенного прямо под сферическим куполом башни, и удалился. Фантастически огромная комната, освещенная мягко фосфоресцирующими стенами, резная, ручной работы мебель, необъятных размеров кровать — чиновник никак не ожидал увидеть ничего подобного. Он шагнул через порог.
— Хелло?
Справа, очень далеко, открылась дверь. Эту женщину чиновник тоже никак не ожидал увидеть. Он не мог пошевелить языком.
— Ну как, тренировался? — улыбнулась Ундина. — Поддерживал форму?
Чиновника бросило в краску. Он попытался что-то сказать — и снова не смог. Тогда он взял ее за руку. Он вцепился в эту руку не как любовник, а как утопающий. Он знал, что стоит отпустить Ундину — и она тут же растворится в воздухе. Ее лицо — гордое, прекрасное и насмешливое — заполнило весь мир. Неожиданно чиновник понял, что совсем не знает эту женщину — и никогда не знал.
— Иди ко мне, — сказал он наконец. И она к нему пришла.
— Подожди, не кончай. Я хочу тебя кое-чему научить.
Чиновник снова находился в странном, знакомом уже по прошлому состоянии; голова его была кристально ясной, но говорить не хотелось. Он отстранился от Ундины и кивнул.
Ундина сложила ладони, показала чиновнику узкую щель, образовавшуюся между их краями, возле запястий.
— Это — мудра вагины. А вот это, — она поставила на левую ладонь правый кулак с вытянутым вверх большим пальцем, — мудра пениса. Теперь, — не убирая большого пальца, она опустила кулак, разогнула мизинец и ввела его в себя, — я превратила себя в гермафродита. Ты принимаешь меня как свою богиню?
— Если передо мной всего два варианта — либо принимаю, либо ты уходишь, — то, как мне кажется…
— Господи, как же ты любишь чесать языком! Скажи просто «да».
— Да.
— Вот и прекрасно. Цель сегодняшнего урока: ты узнаешь, что ощущаю я, когда мы занимаемся любовью. Урок совсем простой. И ты ведь хочешь понимать меня, правда? Тогда ты должен поставить себя на мое место. Я не буду делать ничего такого, чего ты не должен делать со мной. Это же.будет честно, правда?
Она потрепала чиновника по голове, нежно погладила по щеке.
— Господи, — сказала Ундина, — как же мой член истосковался по твоему рту.
Чиновник неуверенно нагнулся и сжал губами ее большой палец.
— Ну зачем же так сразу, резко? Разве я бросаюсь на тебя, как на кусок колбасы? Приближайся к нему медленно. Соблазняй его. Для начала полижи мои бедра, здесь, изнутри. Так. Теперь поцелуй яйца — правильно, это согнутые пальцы. Нежно, осторожно. Пробеги по ним кончиком языка, потом слегка пососи. Да, так, очень хорошо. — Ундина выгнула спину, высоко подняв груди. Ее глаза закрылись. Вторая, свободная, рука вцепилась чиновнику в волосы. — Да! Теперь пройди языком по стеблю, снизу вверх. Да. Можешь придерживать его рукой. Правильно, только помедленнее. О-о-о! И по бокам, по бокам тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86