(АМР)

с клещами да с жалами помер.— Пусти, конь, обогреться!— Пустишь вас… уж сидит один странник. А вы кто такие?— А мы перехожие люди, бродим по свету от дерева до дерева, от каменья до каменья, а идем мы в дальне-далече к Морю-Океану.— Да вы не с Бурь-болота от Кукураковны? Кукураковна — сплетница. (АМР)

Прошлым летом такие шатались.— Нет, мы не такие… Прошлым летом мы посолонь Посолонь — по солнцу, по течению солнца, как ходит колесо года — с весны на зиму. (АМР)

шли с Котофеем.— А с Латымиркой-ведьмой знаетесь?— Про седого Ауку мы знаем.— Ну, идите! Да осторожней! Глядите под ноги. Тут лежат вилы. Не наткнитесь! Это — вилы самого Вия: вилами Вию подымали веки! — и конь, колесом завивая гриву, расстилал долгий хвост по земле, светил золотыми ушами дорогу.И очутились путники в избушке у Вия.Конь Унеси-голова, пока стол накрывали, взялся показывать хозяйство.Большое хозяйство у Вия.Первая горница — золото. Там живут муравьи: день-деньской только и дела им — тащут со всех концов муравьи к Вию в избушку червонное золото. Вторая горница — коневая, Коню принадлежит: убранство богатое: Третья горница — за столом сидит семеро, и все они сини, синее котла, и все, как один, без голов.А в другие скрытные горницы Конь не повел — небывалому страшно! И только позволил разок через щелку взглянуть.Там жар, там огни горят, мигуны там помигивают, свистуны там посвистывают, стук, брякотня, безурядица, там громы Ильинские, морозы Крещенские, петухи с вырванным красным хвостом, козьи ноги, пауки, злые собаки, — все хвостатое, хоботастое, там говор, гул, шип и покрик — нежеланные.Не оторваться от щелки. Любопытство так и берет.Но Конь уж уводит к столу: ужин готов.Сели за ужин.Служила собачка: подавала миски, меняла тарелки. У собачки личико острое, ровно у мальчика, только ушами собачка все пошевеливала.Позвали к столу и странника. Странник послушался, слез с полатей, повертел ложкой, покатал из хлеба катушек, а есть не ел, отказался.А кормили, чем Бог послал, и все, как следует. И только за кашей подползли к гостям три муравья, покусали немного и тихонько опять отползли.На загладку Конь рассказал: какой он был конь. Конь когда-то стоял, не простой, за двенадцатью замками, за двенадцатью дверями, на двенадцати цепях, а держал он поскоки горностаевы, повороты зайца, полеты соколиные. И уж стал было Конь представлять свои прежние поскоки, да в ногу ступило.И пошел себе Конь в свою горницу, и собачка за ним.Конь-то конем и собачка собачкой, только Бог с ними! — все как-то жутко.Вий спит за перегородкой, только носом подсапывает. Да мыши под полом бегают, малые серые мыши скребутся в углах. У мышек хвостики длинные.— Эй, странник Божий, ты тоже не спишь?— Во всю ночь не засну.— Страшно?— Нет, я не боюсь.— Что же ты?— Воли мне нет.— Как так?— Да так.— А ты расскажи!— А вы забоитесь?— Не забоимся, рассказывай!Странник подвинулся ближе, посупился.— Я не помню, — рассказывал странник, — как пришла она, взяла мою волю, мои печальные дни: пристала ко мне Летавица Летавица — Ветренница, Прелестница, Дикая баба — галицко-русское поверье. См. Живую Старину, 1897. Вып. 1 (Статья Юлиана Яворского). (АМР)
Летавица — наиболее близкий аналог этого образа — южнославянская Вила (Самовила). Ссылка в примечаниях самого Ремизова на статью Ю. Яворского в «Живой Старине» (1897, № 1) мистифицирована; аналогичной статьи в журнале не обнаружено.

. Слышали вы о Летавице? Красота ее краше всех, лицо ее девичье, вольные волосы золотые до самой земли. Всякую ночь приходит она: или ложится в ногах, или станет и смотрит всю ночь и, лишь ветер подует под утро, исчезнет. Слышали вы о Летавице? Я оставил мой дом, бросил все и пошел. И, как лист в непогоду, скитаюсь по белому свету — только б ее из сердца прочь! Шатается тень моя, спотыкаются ноги, а дума о ней не проходит. Побывал я в Москве и у Троице-Сергия, в Соловках у Белого моря и в вятских лесах у Николы Хлыновского Никола Хлыновский Великорецкий — Хлынов — Вятка. (АМР)

. Не помогло богомолье. Вот и хожу. Как трава, сохну и вяну. Не по силам мне мука. Она всюду за мной по пятам: станет и смотрит всю ночь…— Постой-ка, мы ее видели!— Где, где она? — задрожал странник, как лист.— А в горохе мы ее видели.— В горохе?..— На Бориса и Глеба. Шли мы горохом — порх! — и наткнулись: лежит такая кра-са-вая! Золотые волосы всю с головой опутали, глаза, словно колодцы, а сапоги на ней красные…— Она! Она самая! — стукнул по столу странник, а за перегородкой у Вия заворочалось, — да вам бы сапоги ее красные снять с нее и унесть, да она бы для вас без сапог все тогда делала: ей сапоги — что птице легкое крылье! И меня бы избавили… Экие вы! — счастье проглупали.— А ты о Басаврюке Басаврюк — «бесовский человек» у Гоголя в «Вечере накануне Ивана Купала». (АМР)

что-нибудь знаешь? — хотела поразить странника Лейла.Но странник и Басаврюком не подзадорился, странник ничего не ответил. Да вдруг как выпучит глаза — не стерпели огромные, налились глаза черною кровью, стиснул он зубы, почернел, что земля, а руки замлели. Знать, пришел его час: стала Летавица.Он навеки ее нерушим, с нею свой век завекует.
Ночь сменилась серым утром.Из сырой земли, как из теплого гнезда, заклубился пар.Красный след Летавицы мелькнул в дверях.Старый ворон, перелетывая с ветки на ветку, словно все усмехался, вещий ворон, граючи Граючи — граять, гаркать, каркать. (АМР)

, каркал.Странник тихо лежал: охолонул, бесприкладный.Вышел из-под лавки Лизун Лизун — домовой. (АМР)

толстомясый — пятки прямые, живот наоборот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55