Разведке следовало
поторапливаться, вскоре должны были дать напряжение в третий рельс.
Поляков отомкнул замок и стоял, дожидаясь, у открытой решетки, пока
все пройдут в коридор. Разведчики один за другим поднимались по железному
трапу, Першин шагнул последним и остановился за порогом в ожидании
проводника. Сквозь стук шагов ему почудился странный звук, которому он не
придал значения: то был звук лопнувшей струны.
Першин стоял в коридоре и ждал. Никто не появлялся, проводник
замешкался в тоннеле, Першин услышал стон и быстро выглянул: проводник
лежал ничком, подогнув ноги.
- Ко мне! - крикнул Першин в глубину коридора и прыгнул в тоннель.
Разведчики окружили его, изготовив автоматы, но стрелять не пришлось,
не было цели. Все было тихо, спокойно, горела цепь фонарей, тоннель
оставался пустым и безлюдным. Першин нагнулся к проводнику: в спине у
старика торчала массивная металлическая стрела.

5
Салатовый "фольксваген" въехал в захламленную арку, покачиваясь на
ухабах, покатил мимо обветшалых, назначенных под снос домов, мимо помоек,
загаженных детских площадок, мусорных баков, сараев, чахлых деревьев,
гаражей, объехал громадный, разбросанный, нелепый проходной двор, каких
полным-полно в центре Москвы, и поерзал вперед-назад, чтобы приткнуться
возле неприметного облезлого строения.
Антон Бирс был единственным, кто пришел в отряд сам.

...пронзительный женский крик вспорол ночь и оборвался тотчас.
Дремлющий в забытьи дом пробудился и настороженно замер, вслушиваясь в
обморочную тишину: то ли на самом деле кричали, то ли всему дому приснился
один кошмарный сон.
Молчаливый крик висел над домом, над улицей и над городом, истошный,
оглушительный вопль, который никто не слышал, но от которого все оглохли.
Мучительное ожидание томило город - дома, улицы, дворы, переулки,
изнуренная страхом и ожиданием Москва погружалась в тяжелую дрему, чтобы
очнуться вскоре и замороченно обмереть, прислушиваясь к разрозненным
городским звукам.

...форштевень проламывал надвигающуюся водяную гору. Волна,
разбившись, взмывала над баком и тяжело рушилась вниз, окатывая палубу и
борта, осыпала брызгами рубку, мачты, антенны. На морозе корабль быстро
обледенел: фальшборт, поручни, трапы, ванты, леера и палубные надстройки
покрылись толстой коркой льда. Отяжелевшие, покрытые прозрачным панцирем,
десантные суда сбавили ход; из-за шторма и обледенения они немилосердно
опаздывали к месту высадки.
В ходовой рубке было темно, луч локатора мерно кружил по экрану, на
спардеке, низко надвинув капюшон, скучал на морозе вахтенный сигнальщик,
внизу, в десантном кубрике томилась перед высадкой морская пехота; тусклое
дежурное освещение, вибрация, гул двигателей и качка клонили десантников в
сон.
По возрасту Бирс был старшим в роте, в батальоне, а то и в бригаде:
его призвали в том возрасте, когда армейская служба для его сверстников
становится далеким прошлым.
Честно говоря, Бирс не собирался служить и в морскую пехоту попал по
недоразумению. После факультета журналистики он успел придумать передачу
на телевидении, он сам ее вел, и по этой причине многие узнавали его в
лицо, а те, кто не узнавал, озабоченно морщили лоб, силясь вспомнить,
откуда они его знают.
Воинские повестки не вызывали в семье интереса, это была как бы
почта, не требующая ответа, вроде официальных поздравлений с
государственным праздником, которые пачками получал отец.
Повестку обычно равнодушно клали на столик в прихожей, на ней
записывали номера телефонов, от нее отрывали клочки, со временем повестка
исчезла неизвестно куда.
В семье все страшно удивились, когда за Антоном приехали на машине
два милиционера и отвезли в военкомат. Еще тогда, вероятно, можно было все
поправить, поведи он себя осмотрительно.
- Да вы что, братцы?! - искренне всплеснул руками Бирс, когда ему
объявили призыв. - У меня передача на носу! Студия горит, кучу денег
вложили! Вы в своем уме?! Группа в экспедицию уезжает! Билеты на руках!
Поглазеть на необычного призывника собрались офицеры из соседних
комнат. Бирс толковал им, толковал в надежде, что сейчас объяснит получше,
и они поймут.
- А кто служить будет? - мрачно поинтересовался рыхлый подполковник с
ромбом Военно-политической академии.
- Вы, видимо, замполит? - спросил Бирс. - Я не ошибся?
- Политработник, - подтвердил офицер, морщась от того, что вынужден
объясняться с долговязым балбесом, лицо которого казалось знакомым.
- Я думаю, если завтра вы не явитесь на службу, никто не заметит.
Послезавтра вас уже забудут. А если я завтра не приду, все остановится,
передача не выйдет.
- Я смотрю, ты больно грамотный, - лицо подполковника пошло красными
пятнами.
Как все политработники, он знал, что строевые офицеры их
недолюбливают и считают бездельниками, но так открыто перед сослуживцами
его еще никто не срамил.
- Грамотный, - согласился Бирс. - А вам по душе неграмотные? С ними
проще? Кстати, мы что, перешли на "ты"?
Из военкомата его уже не выпустили, даже парикмахера пригласили,
чтобы остриг под машинку.
В военкомате поломали головы и за строптивость и наглое поведение
упекли Бирса в морскую пехоту на Дальний Восток.
К ночи шторм стих, десантные войска подошли к месту высадки: впереди
по курсу на фоне блеклого горизонта со следами догорающей зари над морем
чернел остров, который десанту предстояло взять штурмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117