- Хотите, я покажу вам что-то? - неожиданно предложила она.
- Что? - спросил он, испытывая тоску по привычному покою, который
рушился на глазах и который он не в силах был отстоять.
- Здесь есть любопытные места...
- Может, в другой раз? - неуверенно спросил Ключников.
- Другого раза не будет, - сказала она уверенно, и было видно, что
это правда: не будет.
- Поздно уже, - вяло сопротивлялся Ключников.
- Поздно?! - поразилась она, как человек, привычный к ночной жизни,
и, подняв голову, быстро глянула на него: Ключникову показалось, в лицо
ударил яркий фонарь. - Вы торопитесь? - в ее голосе послышались насмешка и
разочарование.
- Нет, но... я думал... ночь на дворе... - пустился он в объяснения,
но увидел обращенный к себе насмешливый взгляд, смутился и осекся.
Ключников с тоской подумал, что опаздывает на метро, и теперь
придется тащиться пешком или брать такси, что было ему не по карману. Она,
похоже, угадала его мысли.
- Я отвезу вас, - неожиданно пообещала она, и он понурился от
смущения.
- Не беспокойтесь... - пробормотал он в замешательстве, но она
засмеялась и перебила:
- Отвезу, отвезу!
Впоследствии он отчетливо уяснил, что она с легкостью называет вещи
своими именами и вслух говорит то, о чем другие помалкивают. Она не
испытывала сомнений, когда следовало кого-то отбрить, язык у нее был, как
бритва, и она всегда находила точные слова, живость ума уживалась в ней с
резкостью суждений.
В ней постоянно играла ртуть, переливалась, каталась упруго, рождая
электрическое поле, сопротивляться которому не было сил. И уже разумелось
само собой: тот, кто попадет в это поле, покончит со спокойной жизнью.
Новая знакомая повела его на задворки Музея изящных искусств. В
запущенном парке за каменной стеной Ключников увидел старинный дворец,
похожий на итальянский палаццо, украшенный несуразной лепниной: медальоны
дворца несли на себе профили основателей коммунизма, пятиконечные звезды и
скрещенные серпы с молотами. В старой усадьбе князей Долгоруких размещался
музей коммунизма, но здание обветшало и рушилось на глазах, чтобы вскоре
превратиться в руины; окна первого этажа были заколочены досками.
Одно из крыльев дворца занимал журнал "Коммунист", крыло выглядело
пристойно, во всяком случае стены были оштукатурены и покрашены, в
просторном вестибюле горел свет.
Свет горел в окнах второго этажа, как будто за белыми занавесками шла
круглосуточная работа, редакция, видно, не могла спать и по ночам
перелистывала первоисточники, которые так хорошо кормили их до сих пор, а
теперь мало кого привлекали; и они перебирали их, перетряхивали, штопали в
надежде обновить и снова всучить кому-нибудь, как это бывает со старой
изношенной одеждой.
За дворцом на отшибе, в дальнем углу парка, куда сквозь заросли
крапивы и чертополоха вела узкая асфальтированная дорожка, стоял темный
пустой особняк. В нем было два этажа, уютное крыльцо, балкон, крутая, на
западный манер крыша, и выглядел он нездешне, точно пришелец издалека.
Рядом рос большой куст жасмина-чубушника, цвела старая липа, и большой
раскидистый клен надежно прикрывал острую крышу сверху.
За стеной поодаль высились помпезные здания Министерства обороны,
особняк выглядел странно, словно иностранец в русской глуши, как будто его
поставили здесь, чтобы напоминать о дальних чужих краях.
Они стояли в темноте среди зарослей, сильный запах жасмина и цветущей
липы наполнял ночной воздух, с улицы, из распахнутого окна едва слышно
долетала музыка. И потом, позже, спустя много лет, Ключников с тоской
вспоминал эту ночь и с пристрастием вопрошал себя: неужели она была?
Нельзя было поверить, что вокруг Москва, центр города, настолько от
всей картины веяло чем-то давним, забытым.
- Чей это дом? - спросил Ключников, глядя, как редкие огни
пробиваются сквозь заросли и отражаются в черных стеклах особняка.
- Ничей, - ответила она. - Хотите, будет наш с вами?
- Как? - удивился Ключников.
- Поселимся, будем жить, - улыбнулась она лукаво. - Согласны?
Ключников не знал, что ответить, он не умел вести светские беседы с
женщинами - онемел, язык проглотил.
- Боитесь? - улыбнулась она сочувственно, ее глаза блестели в
темноте, и похоже, ей нравилось дразнить его, глядя, как он теряется и
немеет.
То, что он не речист с женщинами, было сразу понятно, другой бы уже
развел турусы на колесах, а она была настоящая горожанка, девушка из
центра, столичная штучка, рядом с ней Ключников тушевался и чувствовал
себя увальнем, жалким провинциалом.
Они обошли несколько обширных дворов, в которых стояли старинные
усадьбы и древние палаты, в сумраке ночи здания напоминали оперные
декорации. Ключников узнал, что околоток, по которому они гуляют, издревле
называется Чертольем и всегда был опасным местом, жить здесь не
рекомендовалось, а старые москвичи остерегались сюда приходить.
- А вы как же? - простодушно спросил Ключников, не подозревая, к чему
это приведет.
- Я? - она глянула серьезно и ответила без улыбки. - А я сама ведьма,
- она вдруг приблизила лицо вплотную и глядя в упор, сказала твердо. -
Захочу - любого приворожу.
От нее пахло дорогими духами, и волосы ее пахли чем-то душистым, у
него даже голова закружилась; Ключников на какое-то время потерял власть
над собой. Он отчетливо все помнил, мог двигаться и говорить, но по
непонятной причине не двигался и не говорил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117