..
Они выпили, посидели и снова выпили, стало легко, уютно, накатилось
блаженное тепло, и голоса загалдели сбивчиво, вразнобой, как и положено в
застолье.
- Хорошо сидим, - радовался Пряхин и улыбался радушно всем,
соглашался с каждым - кто бы что ни сказал.
Женщины раскраснелись, громко, жеманно смеялись, кокетничали, но не
все, правда, одна сидела спокойно, улыбалась слегка и не хохотала, как
прочие. Потому Пряхин и заметил ее.
Волосы темные, лицо живое, но проглядывала в нем давняя усталость,
точно жила весело, безоглядно, а потом притомилась, и горести одолели.
Конечно, она прошла огонь и воду, Пряхин сразу определил, как говорится,
невооруженным глазом: жила - не скучала и хлебнула сполна.
Пряхин заметил, как отбрила она Тимку, когда тот приобнял ее, -
усмехнулась спокойно:
- Тимофей, ручки у вас шаловливые...
Тимка мотнул головой, словно боднул кого-то, но руки отнял. Позже его
развезло, он смотрел на всех пристально, не мигая, и однажды в общем
гомоне обратился к соседке:
- Я на тебя глаз положил...
- Очень тронута, - отозвалась она насмешливо.
- Не ломайся, - он положил руку ей на колено, она встала.
- Подвиньтесь, я пересяду, - обратилась она к сидящим напротив; за
столом все притихли.
- А ну, сядь! - с угрозой сказал Тимка, беря ее руку.
- Ну что ты, Рая, подумаешь... - укорила ее одна из женщин. - Что
особенного?
- Сядь, кому сказал?! - злобно повторил Тимка.
Все видели: он не угомонится, пока она не сядет, но она не садилась,
нашла коса на камень. Все молчали и не двигались.
- Хорошо сидим, братцы! - вскинулся в тишине Пряхин, выскочил из-за
стола, бойко охлопал себя ладонями:
С неба звездочка упала
Прямо к милому в штаны.
Пусть бы все там оторвало,
Лишь бы не было войны!
Все засмеялись, облегченно задвигались, под шумок Рая обошла стол;
когда Пряхин сел, они оказались рядом. Вокруг снова поднялся сбивчивый
галдеж, смех, возня.
- Гуляем! - весело сказал ей Пряхин. - Вас Раиса зовут?
- Рая, - ответила она.
- Очень приятно. А меня Михаил. Вы здесь бывали?
- Впервые...
- А ну отвали, щербатый! - неожиданно предложил Тимка.
- Куда? - удивился Пряхин.
- Отвали, я сяду.
- Это почему?!
- Миша, уважь его, - вмешался Проша. - Охота ему здесь сидеть.
- Ну, ежели просит... - неопределенно помялся Пряхин и пересел.
Он заметил, как глянула на него Рая, и отвел глаза.
- А теперь спляши, - приказал Тимка.
- Я?! - оторопел Пряхин.
- Ты! Давай...
- Щас? - Пряхин был в замешательстве, не знал, что делать. Он не
прочь был сплясать, но не так, а так было обидно.
Все смотрели на него и ждали, и Рая смотрела, он видел. Пряхин
нерешительно встал, отказаться не было сил. Он видел, что все смотрят, и
Рая смотрела - невесело, с сожалением, смотрела и ждала, он все еще
медлил.
- Тебе что, жалко? - спросил у него Толик. - Гуляем же...
Пряхин неохотно стукнул ногой в пол и вяло охлопал себя ладонями.
- Давай, давай... - подзадорил его Тимка. - Давай, щербатый!
- Жги! - крикнул Толик, прихлопывая в ладоши.
- Ну ладно, будет вам, - неожиданно вмешалась Рая. - Хватит.
- А чего? - лениво спросил Тимка. - Пусть пляшет...
- Ладно тебе! - прикрикнула на него Рая. - Чего куражишься?! - она
повернулась к Пряхину. - А ты садись, - и добавила едко. - Плясун!
Пряхин сел, у него было такое чувство, будто босой ногой ступил в
коровью лепешку. Но еще гаже было оттого, что случилось все у нее на
глазах. Он понурился, сам себе стал противен - хоть беги.
"Всяк и каждый ноги об меня вытирает, - думал он, горечь драла и
щипала горло. - Любой, кому не лень, в дерьмо меня мордой тычет. А я
терплю".
Он и впрямь готов был заплакать, отвести душу слезами, и заплакал бы,
не будь здесь чужих.
Между тем за столом снова выпили, загалдели, пошел прежний сбивчивый
разговор, поднялся смех и гомон. Тимка щипал струны гитары.
Опять сумятица, разнобой голосов, пьяный путаный галдеж, но для
Пряхина не было уже уюта в застолье, на сердце скребли кошки.
В общей неразберихе Рая подсела к нему, заглянула в лицо.
- Что загрустил, плясун? - засмеялась она и толкнула его плечом.
- С чего вы взяли? - он старался не смотреть на нее.
- Да уж вижу. Что, тошно?
Пряхин уклончиво пожал плечами, не признаваться же, в самом деле.
- А зачем терпел? - спросила она. - Не хотел, не плясал бы.
- Неудобно... У нас вроде застолье, компания, а я ломаюсь...
- Эх ты... - попеняла она с жалостью. - Ведь измывались над тобой.
Его стала разбирать злость, он почувствовал в крови зуд - всего
проняло.
- А тебе-то что?! - неожиданно спросил он. - Тебе что за дело?! Ты-то
чего лезешь?! На жалость берешь?!
- Хорош... - с усмешкой покачала она головой.
- Мое дело! Чего вяжешься?!
- Вон как заговорил...
- Видали мы таких! - расходился Пряхин. - В душу лезешь?!
- Угомонись! - нахмурилась она. - Сам не знаешь, что говоришь.
- Знаю! Плясал - значит, хотел! Веселье у нас! Гулянка! - Пряхин
вскочил и пустился в пляс.
Он плясал, выламываясь, свистел пронзительно, подбадривал себя криком
на разные голоса: было что-то дикое, пропащее в этой пляске, гиблое, он
плясал так, будто с треском рвал себя на куски, вот допляшет - и конец,
больше незачем жить.
- Перестань, - сказала ему тихо Рая, но он не слышал, бешено кружил,
задыхаясь. Сил уже не было, он едва держался на ногах, дергался и почти
падал.
- Оставьте его, - с тревогой сказала Рая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12