- повернулся он к Левину.
- Будем считать, что знакомы.
Остапчук с обоими обменялся степенным рукопожатием, сел на стул и
утер крутой лысеющий лоб.
- Ты что же это так, Максим Федорович, налегке? - спросил
Михальченко.
- Это в каком смысле?
- В смысле, что без бутылки?
- Ты ее у меня еще заработай. Дай хоть из крана воды. Жарко. А ты
бутылку хочешь в такое пекло.
- Пей, - Михальченко указал на сифон с водой.
Когда Остапчук отставил опорожненный стакан и аккуратно сложенным
платком промокнул губы, Михальченко в том же шутливом тоне спросил:
- Ты к нам, конечно, заскочил просто попить бесплатно водички?
- Ага. А тебе бы все денежку драть с людей... Так что считай, что я
пришел не по частному делу, а официально. Понял?
- Валяй, валяй. Что с вас бесштанных взять?
- Мы получили ориентировку, что сюда выехал из Еревана "Нивой" некий
Мурадян Ашот Гургенович. Скупщик оружия. Ездит по городам, где у него есть
уголовные связи. В Армении оружие перепродает боевикам, - произнеся этот
длинный для него монолог, Остапчук уставился на Михальченко.
- Почему ты думаешь, что он отсюда будет гнать оружие?
- А почему он не самолетом? Прибыл "Нивой". Неблизко, а? И машину не
жалко.
- Прибыл?
- Да. Мы его уже установили. Даже на видеопленку записали его
свидание с Владимиром Басиком. Они вели денежные расчеты. Басик проходил
когда-то по делу о хищении взрывчатки на Булавинском карьере. Не
исключено, что школу ДОСААФ потрошил он с дружками.
- Я этого Басика помню, снимал его подельщиков, - уже серьезно сказал
Михальченко. - Чего же вы не взяли его с армянином?
- За что? Предмета торговли при них не было. Да и попасти Басика
следует, чтоб выйти на всю группу.
- Пока вы будете пасти, "Нива" с оружием укатит в Ереван. Надо было
брать обоих и "колоть", "колоть", чтоб они вам всех сдали. Тем более
видеопленка у вас есть.
- Грош ей цена, видеопленке, - сказал молчавший все время Левин.
Оба повернулись в его сторону.
- Почему? - спросил Михальченко. - По закону она может служить
доказательством в суде.
- До суда еще далеко. Им еще и в прокуратуру нечего передавать, -
посмотрел Левин на Остапчука. - А с видеозаписью обстоит так: для судьи
должна быть гарантия, что пленка подлинная, что в ней нет монтажа. Значит
ее надо идентифицировать. Для этого потребуется специальная
фонографическая экспертиза. Пора бы это знать, Михальченко, не первый год
сыском занимаешься.
- Так надо это сделать. Вкупе с другими доказательствами...
- Не спеши, - оборвал его Левин. - Если пленка подтверждает слова
свидетеля, она годится для суда. А где свидетель? Так что в данном случае
она анонимна. Вот почему ей грош цена. Ни один следователь, если он
грамотный, не приобщит ее к делу. Иначе в судебном заседании получит
двойку, как школьник у доски, - Левин посмотрел на обоих.
После недолгого молчания, Остапчук как бы вспомнив о цели своего
прихода, сказал:
- Я помню, что ты брал подельщиков Басика.
- Их было трое.
- Да. Один - Вялов. Отсидел, вернулся, живет нормально. Сейчас
механик в гараже треста "Сантехмонтаж". Семья у него. Все путем.
- Да знаю я! Что ты мне рассказываешь. Мы чуть ли не приятели, по
кружечке пива выпиваем, когда встречаемся. Я ведь ему прописку помог
восстановить. Не хотели прописывать у матери.
- Вот мне и нужно, чтоб ты с ним поработал. Пусть поможет: кто мог
быть с Басиком, когда брали школу ДОСААФ.
- Ты что уверен, что это Басик провернул?
- Почти.
- С Вяловым не обещаю. Мужик он крутой. Скажет: "Иди-ка ты, опер, к
такой-то маме. Я отмылся, больше меня ни во что не тяни". И весь разговор.
- А ты попробуй, - настаивал Остапчук.
- Попробую, - согласился Михальченко и обратившись к Левину, заметил:
- Видели, какой наш Максим Федорович настырный.
- Будешь настырным, - нахмурился Остапчук. - Начальство шумит: "Плохо
работаете!" А как работать, когда комиссии замучили, от писанины уже
озверел. Учат: "Работать, товарищи, надо профессионально", - Остапчук
налил себе еще стакан воды, выпил залпом. Видно, прорвало его, обычно
молчаливого и сдержанного. - Это они-то профессионалы! Ну а вы чем сейчас
веселитесь? - спросил Остапчук.
- Немцев ищем, - улыбчиво сощурившись, Михальченко посмотрел на
Левина. - Двоих сразу.
- Каких еще немцев? - не понял Остапчук.
- Приехал, понимаешь, сюда из Казахстана, из какого-то Энбекталды,
туды его мать, старик-немец. И как в воду канул. Вот сын его и заказал нам
эту работу: ищите, мол.
- А к кому он приехал?
- Если б мы знали!
- А как он называется немец этот, фамилия?
- Тюнен. Георг Тюнен. Не слыхал?
- Нет. А что за второй немец?
- Давняя история. С военных лет. Тут в лагере сгинул. Вот и мыкаемся.
- За валюту, - вставил Левин.
- Чего ж ты стонешь! - Остапчук посмотрел на Михальченко. -
Что-нибудь уже нашли от этого немца из Казахстана?
- Фунт дыма, - Михальченко махнул рукой.
- Больницы, морги, гостиницы, все такое прочее проверял?
"Все мыслим по шаблону. И никуда не денешься. Все начинается с
элементарного, даже у шахматистов - Е-2, Е-4", мысленно усмехнулся Левин.
- А шмотки его искал? - спросил Остапчук.
- Какие шмотки? - развел руками Михальченко.
- Что-то же у него было? Какая-нибудь приметная вещь.
- Разве что плащ. Сын Тюнена говорил - новый, импортный.
- Вот и пошуруй в комиссионках.
Левин и Михальченко переглянулись, но Михальченко тут же раздраженно
сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78