Настроение испорчено,
даже какая-то тревога. Я шел с Ритой к ней на инструментальный склад. В
это время в цех въехали две машины. Одна привезла щебенку, другая бетонный
раствор. Из кабины одной вышел шофер, человек приблизительно моего
возраста. Мы посмотрели друг на друга, я прошел мимо, но что-то в лице его
мне показалось знакомым. Я оглянулся, он тоже смотрел мне вслед, потом
пошел за мной, догнал, мы остановились. Рита ждала в стороне. "Кажется,
Алоиз Кизе?" - спросил шофер. - "Да", - сказал я. - "Вот так встреча! Не
узнаете?" - И тут я вспомнил его: Иегупов! Мы познакомились в 1918-м, а
последний раз виделись в 1919-м. Прошло столько лет! Разговаривать времени
не было, он торопился на разгрузку. Да и мне срочно надо было взять на
складе ватерпас для прораба. Иегупов только успел спросить: "Вы здесь в
лагере? На заводе часто бываете?" - Я подтвердил, что в лагере, и сказал,
что на заводе бываю ежедневно. - "Хорошо, - сказал он. - Я найду
возможность с вами встретиться. Очень рад, что вы уцелели", - и он
заспешил к машине. Мне и хотелось этой встречи, и нет. Вспомнился
Старорецк в 1918 году. После того, как я узнал от советника доктора
Клеффера, что из себя представляет Иегупов, как он сделал из нас негодяев,
он был мне противен. И сейчас я с радостью выложу ему все, что думаю о
нем... Я подошел к ждавшей меня Рите, и мы двинулись на склад. Она,
видимо, заметила мое дурное настроение, спросила: "Что с вами, Кизе?
Расстроены чем-то?" Я ничего не мог ей рассказать, но понимал: она видела,
что мой разговор с Иегуповым, хотя и краткий, был разговором людей
знакомых. "Это очень плохой человек, Рита, - только и сказал я. - Я знал
его в 1918 году. Все остальное как-нибудь в другой раз". Вечером, когда я
вернулся в лагерь, сержант Юра, заметив, что я мрачный, спросил:
"Что-нибудь случилось? Какое-нибудь ЧП?" - Понимая, что Рита может
поделиться с ним, что видела меня беседующим с Иегуповым, я вынужден был
ответить сержанту: "Встретил одного нехорошего человека, знакомого по 1918
году". Но Юра был юношей легкомысленным или слишком молодым, чтоб
заинтересоваться далеким 1918-м годом. Он махнул рукой, засмеялся: "Ну,
это было давно!.. Ладно, я спешу в караулку, заступаю в наряд", - и
убежал.
Сейчас пишу все это и придумываю, что скажу Иегупову при следующей
встрече..."

"Д-а... Не тогда ли все затянулось в узелок? - подумал Левин, дочитав
ксерокопию. - Может быть это кончик ниточки проклюнулся из всего
клубочка?"
- Я напишу коротенькое письмо господину Анерту, - сказал Левин
терпеливо и как бы безразлично сидевшему Шоору.
- Хорошо, - согласился тот.
Левин заложил лист бумаги в машинку и застучал:
"Уважаемый господин Анерт!
Письмо, переданное Вами с господином Шоором, получил. Благодарю Вас.
Присланные Вами предыдущие документы позволили мне разыскать человека,
который знал Вашего дядю. Таким образом в известной степени мы как бы
наметили направление поиска, новые же документы, которые мне вручил
господин Шоор, надеюсь, оправдают наши надежды. В связи с этим меня очень
интересует, во-первых, не знаете ли Вы в связи с какими обстоятельствами
Ваш дядя находился в Старорецке в 1918 году; во-вторых, мне хотелось бы
познакомиться с дневниками, начинающимися 1918 годом и за последующие
пять-шесть лет, поскольку возникли персонажи, как-то связанные между собой
и с Вашим дядей, о которых он упоминает в записях за 1948 год. Это
господин советник Клеффер и некий Иегупов, с которым Ваш дядя встречался в
Старорецке в 1918 году. В наших поисках надо пройти и этот путь, в данном
случае возвращаясь назад во времени.
С уважением Е.Левин".
Вложив письмо в конверт, он протянул его Шоору.
- Вот теперь все. Вы когда будете в Мюнхене?
- Через три дня, - сказал, поднимаясь Шоор.
Они попрощались...
"Ну что ж, наш постный бульон приобретает навар, а с ним и вкус, -
думал Левин после ухода Шоора. - Правда, навар этот густеет, как бы в нем
не увязнуть... Давай, Ефим, собьем все по порядку, - сказал он себе. - В
1918 году Кизе был в Старорецке. Что он тут делал? Здесь же он
познакомился с неким Иегуповым. Кто таков? Что их связывало? После 1919-го
года они не виделись вплоть до 1948-го в цеху завода. И встреча эта
встревожила. Чем?.. Что еще? Кизе сказал Маргарите Марголиной, что Иегупов
плохой человек. Та же оценка и в дневниковой записи, сделанной после
встречи с Иегуповым. Какой-то советник доктор Клеффер сообщил (когда?)
Кизе нечто такое о Иегупове, что расценивалось, как негодяйство. Что такое
совершил Иегупов? Вскоре после встречи с ним в цеху Кизе умирает якобы от
болезни, а шофер Иегупов исчезает. Но и то, и другое, по словам
Марголиной, слухи. А не слухи то, что на сцене появляется человек в
военном и расспрашивает о Кизе и шофере. Но не называет его фамилии.
Значит, Иегупов, был для следствия, во всяком случае на той стадии,
возможно, личностью не установленной, шофер да и все"...
Он взял связку ключей от всех помещений бюро, среди которых был и
маленький от почтового ящика, и вышел, отпер секцию, на которую
Михальченко приклеил бумажку с надписью "Агентство "След". Почты было
много: ведомственный милицейский журнал, счета за междугородные телефонные
переговоры, две тоненькие простые бандероли из Москвы из сыскного бюро
"Алекс" и из Краснодарского "Амиго". Все на имя Михальченко. И лишь одно
нежданное оказалось для Левина - письмо из Энбекталды от майора Каназова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78