Что же касается
Чекирды, - это выходит за пределы моих функций. Вы не боитесь с его
стороны шантажа впоследствии?
- Вот уж этого я не боюсь! - воскликнула Деркач. - Мы с ним в
некотором смысле были впряжены в одну телегу. Так что если одна из лошадей
падает, телега все равно перевернется и потянет за собой вторую лошадь.
- Значит, вы знакомы с Чекирдой?
- А разве он вам не сказал? - удивилась Деркач.
- Я его об этом не спрашивал, - уклончиво ответил Левин.
- Знакомы. И давно. Прежде он занимал этот кабинет, а я была его
заместительницей. Восемь лет...
- Странно для его профессии железнодорожника...

- Садись, Аня, - сказала Каширгова, когда девушка вошла. - Марк
Григорьевич хочет задать тебе несколько вопросов.
Аня села. Костюкович видел, что она напряжена.
- Вы хорошо плаваете, Аня? - спросил он.
- Учусь, - ответила, удивившись. - А почему вы спрашиваете?
- Я видел вас в бассейне. Там, где работает Сева Алтунин. Кстати, вы
не знаете, каким лосьоном он пользуется?
- Откуда мне знать? - смутилась.
- Тогда я вам скажу. "Шанель "Эгоист".
- Может быть... Я с ним не очень знакома.
- Разве? А я полагал, что вы довольно близко знаете друг друга.
- Нет.
- Однажды во время ночного дежурства я пошел посмотреть, хорошо ли
запер машину. В тоннеле-переходе почувствовал запах лосьона. Стойкий
лосьон. Кто-то только что передо мной прошел по тоннелю во двор. Была
ночь. Ни души. Но когда я вышел во двор, увидел две фигуры. Обе в белых
халатах, мужская и женская. Они двигались от тоннеля в сторону вашего
отделения, Сажи, - повернулся он к Каширговой. - Я решил, что это врачи со
"скорой", поскольку за отделением подстанция "скорой", - он снова
обратился к Ане. - Но недавно, Аня, я понял, что это были вы и Алтунин.
Вы, должно быть, близко знакомы, если после плавания выходите из одной
душевой кабины, - Костюкович взглянул на девушку. Лоб, щеки, шея ее густо
покраснели, она опустила голову. Он снова обратился к ней: - Я и Сажи
Алимовна сразу поняли, что похитивший протокол вскрытия и листок
гистологического исследования знал, что к чему, поскольку прихватил с
собой стекла и, главное, исходный материал - блоки. Явно это был человек,
что-то понимавший в медицине. С запахом лосьона я встречался потом не
однажды, и всякий раз он был как-то связан с присутствием Алтунина. Я
видел вас, Аня, когда вы вместе с Алтуниным выходили из душевой, а сейчас
узнал, что вы работаете здесь. Мне все стало ясно, тем более, что старшую
лаборантку вы замещали именно тогда, когда была совершена кража. И
произошла она, по-моему, как раз в ночь моего дежурства, когда я увидел
мужскую и женскую фигуры, направлявшиеся в сторону вашего отделения. Тогда
я ошибся, посчитав, что это два врача со "скорой". Теперь нет сомнения,
что это были вы и любитель лосьона Алтунин.
- Да, - еле шевельнула она губами.
- А кто помогал матери Зимина сочинять жалобы?
- Я и Сева.
- Зачем?
- Я была у Сажи Алимовны, когда она по телефону читала вам листок
гистологических исследований Зимина...
- И?
- Рассказала об этом Севе. Он решил, что надо внушить матери Зимина,
что виноваты в смерти Юры вы, намекнуть, что хорошо бы подать на вас
жалобы, - она приложила ладони к горящим щекам.
- Туровский и Гущин знали об этом?
- Сперва нет. А потом Сева им рассказал. Они всполошились, страшно
его ругали, мол, зачем он подымает шум вокруг этого, привлекает внимание.
Но они знали содержание вашего разговора с Сажи Алимовной, и теперь
деваться было некуда: они и велели украсть из архива все, что нужно, они
знали, что я и Сева понимаем, что должно исчезнуть, - подняв заплаканные
глаза, тихо закончила лаборантка.
- Да, забыл: вы ведь с Алтуниным были и в загородном ресторане, где
веселились вместе с Туровским, тренером Гущиным, каким-то таможенником,
Погосовым. С последним пришла одна дама. Она моя сестра. Она мне передала
привет от Алтунина и довольно точно нарисовала портрет его подруги - ваш,
Аня, - Костюкович откинулся на спинку стула, словно устав после тяжкой
работы и сказал Каширговой: "У меня все, Сажи."
- Это все правда? - спросила Каширгова у лаборантки.
- Да, - едва слышно произнесла та.
- Тебе заплатили? Сколько? - Каширгова уставилась в ее склоненный
лоб.
- Нет, - замотала та головой. - Я не брала никаких денег... Он
попросил... Мы любим друг друга... Скоро поженимся... Он обещал.
- Обещал!.. Эх ты, дура!.. Сейчас же пиши подробную объяснительную на
мое имя. И к ней приложи заявление, что увольняешься по собственному
желанию. Большего я для тебя сделать не могу. Иди.
Лаборантка ни слова не сказав, пошла к двери, Каширгова взглянула на
часы.
- Боже, опаздываю! У меня четыре вскрытия... Марк, зачем им это нужно
было?
- Боялись, что докопаюсь до подлинной причины смерти Зимина, когда
увидели, что очень интересуюсь этим случаем, хотя я был далек тогда от
того, что знаю сейчас.
- Ладно, к подробностям вернемся, побегу...
Вышли вместе. Она направилась в прозекторскую, он - к двери на
улицу...

Они стояли за зданием патологоанатомического отделения у большой
трансформаторной будки.
- Чего глаза красные? Ревела? - спросил Володя Покатило.
- У меня неприятности, - ответила Аня.
- У всех свои неприятности... Быстро же ты Юрку забыла. Не успел
помереть, а ты уже этому докторишке Алтунину на коленки села.
- Он женится на мне.
- Ага. Потрахает, потом передаст другому жениху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46