На палубах яхт и роскошных пароходов можно встретить эрцгерцогов, графов, князей вместе с их благородными супругами, а нередко и членов царствующих фамилий, которые, изящно опершись на перила парохода, услаждают свои взоры видами этих красивых мест, населенных бедным, но мужественным народом».
Тетушка Каролина, стоявшая у перил в той же позе, невольно вздрогнула и оглянулась. Кто его знает, а вдруг рядом с ней стоит какой-нибудь эрцгерцог и тоже наблюдает за дельфинами?
Так оно и было. Не дальше чем в пяти шагах от нее стоял, облокотившись на перила, мужчина. Он был в длиннополом коричневом сюртуке и клетчатых желто-зеленых брюках. Туалет его довершали широкий галстук цвета бургундского и высокий серый цилиндр. Тетушка Каролина насторожилась. С одной стороны, ей понравились тона одежды этого человека, говорившие о его утонченном вкусе (правда, сама тетушка предпочитала более яркие краски), с другой же – ее беспокоила мысль, что сейчас должны произойти какие-то важные события. Она не ошиблась.
Мужчина, очевидно, уже давно следивший за нею, сделал два шага вперед, снял цилиндр и, подержав его перед шафранно-желтым жилетом, вежливо поклонился.
– Джон Смит имеет честь свидетельствовать свое глубокое почтение самой прелестной даме на этом корабле его величества короля, храни его бог! – произнес он смело, но с легким волнением.
Тетушка Каролина опустила глаза. Она понимала, что невежливо любоваться дельфинами в такую минуту. Кроме того, ей была ясна необходимость что-то сказать или сделать, но что именно, она хорошо не знала. Живя в Глубочепах, тетушка неглижировала связями с эрцгерцогами, и вот теперь ей пришлось за это расплачиваться. И тетушка решила: не помешает проявить интерес к собеседнику, задав ему вопрос общего характера.
– Далеко направляетесь? – спросила она. Мужчина в коричневом сюртуке медлил с ответом, и тетушка заметила, что около его рта появились горькие складки. Очевидно, этот, казалось бы, невинный вопрос болезненно отозвался в его сердце. Тетушка очень расстроилась.
– Если не хотите, можете не отвечать, – добавила она поспешно. – Я вот еду на остров Бимхо.
Только теперь Джон Смит заговорил. Он снова учтиво поклонился, проведя при этом цилиндром слева направо, и сказал:
– Мне это известно, сударыня. Я все знаю, и для меня нет большей радости, как быть вам полезным своими скромными советами, которые…
Джон Смит вдруг запнулся и посмотрел куда-то поверх тетушкиной головы странным, застывшим взглядом. Потом он торопливо сделал шаг вперед и, глядя печально, но многозначительно (так по крайней мере тетушке показалось) прямо ей в глаза, произнес тихим и проникновенным голосом:
– Я узник на этом корабле, сударыня. Но человек, проплывший на дубовом шкафу с поднятым флагом мимо Вестминстерского аббатства, чтобы, следуя примеру Вильгельма Завоевателя, приумножить владения британской короны, ничего не боится. Я буду ждать вас сегодня вечером в одиннадцать часов на третьей палубе, у второго вентилятора с левого борта.
Произнеся эти загадочные слова, Джон Смит поклонился и, повернувшись, торопливо, но не теряя достоинства, направился к входу в трюм.
Тетушка Каролина осталась одна. Она была настолько поглощена мыслями об этом странном происшествии, что совсем забыла о дельфинах, которые продолжали нырять и резвиться в волнах почти рядом с нею, пытаясь привлечь ее внимание своей игрой.
Кто этот мужчина? Чего он, собственно, хочет? Почему говорил так чудно и непонятно, вместо того чтобы прямо выложить все, что у него на сердце? Неужто он взаправду узник? А почему тогда ходит по палубе? Отчего так странно глядел на нее?..
Последний из ряда этих важных вопросов заставил тетушку Каролину слегка покраснеть. Безошибочный женский инстинкт подсказывал ей, что она имела успех у эрцгерцога. Подобные вещи всегда льстят женщине, и, конечно, смешно было бы считать тетушку Каролину исключением из общего правила. Но это было лишь мимолетное чувство, оно блеснуло, как яркий светлячок, и улетело паутинкой бабьего лета. Тетушка Каролина двадцать лет своей жизни имела дело только с кухонной плитой, вольтеровским креслом и фуксиями; постоянная борьба с пани Шпанигельковой, налоговым управлением, мясником и другими жизненными трудностями вооружила ее против романтических ловушек молодости. Потеряв Арношта Клапште, тетушка стала считать себя вдовой, которой не к лицу заводить флирт или любовные интрижки, пусть даже с самим эрцгерцогом.
Она на минутку закрыла глаза. И этого короткого мгновения было достаточно, чтобы Джон Смит растаял в воздухе, а его место занял Арношт. О боже, как пошли бы ему клетчатые брюки! Гораздо больше, чем Джону Смиту; тетушка постаралась бы достать ткань еще более изысканной расцветки. Она заменила бы жухло-зеленый цвет ярким, как зеленый горошек, тусклую желтую окраску – приятно ласкающей взор оранжевой, того оттенка, какого бывает Маничек после линьки. Арношт Клапште стоял бы с ней рядом, опершись на перила, смотрел бы вдаль и вздыхал. В руке он сжимал бы корнет или геликон…
Ах, лучше не думать! Тетушка решительно тряхнула головой, так что вишни и птички на ее шляпе подпрыгнули, и отправилась в круговой рейс по палубе. Нет, идти к вентилятору она не собирается. И вообще будет сторониться людей; оставшееся время лучше провести в приятном одиночестве, ведь ей предстоит скоро вершить государственными делами на острове Бимхо… А где дельфины, играют ли они еще у носа корабля?..
Но дельфины уже уплыли. Тетушка, пожалуй, этому даже обрадовалась. Было утро, время, когда каждая порядочная женщина отправляется за покупками, и тетушка считала, что не следует пренебрегать этим обычаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118