Я
просто искал точку зрения. Если чересчур высоко взлететь - не видно людей,
чересчур низко - видишь брюхо соседа-исследователя, который твердо знает,
что такое творчество, однако сам не плодоносит почему-то. Я подумал: а
почему архимедову точку опоры надо искать вне человека, а что, если она
внутри него? И тогда, догадавшись, что я-то ведь тоже человек, я пустился
в поиски самого себя, справедливо полагая, что в случае неудачи потеря для
всех небольшая, а в случае удачи это находка для многих. И когда я
догадался, что Уоллес не учел скачков качественных, я одновременно
догадался о том, где искать дьявола, и о том, каким будет мышление у
будущего человечества. Потому что любой талант - это способность
скачкообразно осознавать истину, и Леонардо да Винчи - это первый
нормальный человек будущего, до сих пор обреченный на непонимание.
Таким образом, я опровергаю Уоллеса, а не поддерживаю его и делаю
дальнейший вывод из теории эволюции. Хотите знать, как я пришел к этой
идее? У всех нас есть чувство, что человек может быть лучше, чем он есть.
А что значит быть лучше? Это значит соответствовать основным условиям
своего существования. А основные условия для человека - это другие люди,
отношения с которыми постоянно искажаются его и их вожделениями. Однажды я
видел, как три тысячи человек слушали старичка, который сидел спиной к
публике. И это были совсем другие люди, не те, которых я знал раньше.
Старичок на органе играл Баха. И тогда я подумал, что если сейчас человек
иногда бывает таким, то когда-нибудь он таким будет всегда. И если для
этого надо стать музыкантом, художником или поэтом - в общем органистом,
то я хочу им стать, чтобы тормошить души и готовить те времена, когда люди
наследственно станут такими, какими они сейчас бывают в момент творчества.
И тогда бы я без горечи отказался от клоунады. Потому что клоунада - это
только начало. Над клоунами смеются, но скоморохи начинали битву. Клоуны
всегда отстаивали попранное человеческое достоинство. А достоинство
человека - в его способности радоваться нежности.
И я написал песню. Она называется "Песня об органисте, который в
концерте известной певицы заполнял паузы, пока певица отдыхала":
Рост у меня
Не больше валенка.
Все глядят на меня
Вниз,
И органист я
Тоже маленький,
Но все-таки я
Органист.
Я шел к органу,
Скрипя половицей,
Свой маленький рост
Кляня,
Все пришли
Слушать певицу
И никто но хотел
Меня.
И подумал: мы в пахаре
Чтим целину,
В воине -
Страх врагам,
Дипломат свою
Представляет страну.
Я представляю
Орган.
И пришел и сел.
И без тени страха,
Как молния ясен
И быстр,
Я нацелился в зал
Токкатою Баха
И нажал
Басовый регистр.
О, только музыкой,
Не словами
Всколыхнулась
Земная твердь.
Звуки поплыли
Над головами,
Вкрадчивые,
Как смерть.
И будто древних богов
Ропот,
И будто дальний набат,
И будто все
Великаны Европы
Шевельнулись
В своих гробах.
И звуки начали
Души нежить,
И зов любви
Нарастал,
И небыль, и нечисть,
Ненависть, нежить
Бежали,
Как от креста.
Бах сочинил,
Я растревожил
Свинцовых труб
Ураган.
То, что я нажил,
Гений прожил,
Но нас уравнял
Орган.
Я видел:
Галерка бежала к сцене,
Где я
В токкатном бреду,
И видел я,
Иностранный священник
Плакал
В первом ряду.
О, как боялся я
Свалиться,
Огромный свой рост
Кляня.
О, как хотелось мне
С ними слиться,
С теми, кто, вздев
Потрясенные лица,
Снизу вверх
Глядел на меня.

24. СЧАСТЛИВО ТЕБЕ ДОЛЕТЕТЬ, КЛОУН
Мы вскрыли это письмо, но нам это ничем не помогло. Никакой разгадки
пресловутого "дьявола" там, конечно, не было. Потому что, конечно, там был
третий конверт. Он знал, что делал, и неплохо вел партию в поддавки. И то
хлеб, что даже при всей его фантазии ничего фантастического он не
предполагал обнаружить в подземелье, а только что-нибудь очень человечески
вредное. Но что именно? Живого фашиста, что ли, который прождал нас в
подземелье 5 тысяч лет? Интересно, чем он питался?.. Ну, тут начиналась
фантастика... Бр-р... А все-таки жаль, что не взяли ружей.
- Владимир Андреевич... вот она... - сказал Биденко.
Впереди маячила неясная фигура.
...Все, что случилось далее, было похоже на страшный сон. Да,
пожалуй, это и был сон. Потому что только во сна можно было провалиться в
такую зловонную клоаку, в которую я ушел но грудь, как только ступил на
хрусткую корочку, покрывавшую ровный пол, ведущий к последнему переходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21