Это какой же первобытной мощью надо обладать!
Сигизмунд махнул рукой в сторону изделий, наваленных на столе.
— А это кто резал?
Дидис поглядел на фигурки, на Сигизмунда, лежащего на кровати. Сгреб фигурки в подол необъятного свитера, поднес их к кровати и вывалил на Сигизмунда. Затем стал показывать. Мол, вот эту — он, Дидис, резал. И вон ту. И эту тоже.
— А Вавила-то что резал? — лениво спросил Сигизмунд.
Мнение Вамбы о жопорукости Вавилы отчасти подтвердилось. Вавила производил одинаковых, как с конвейера, тупорылых ублюдков, застывших в невыносимой свирепости. Все остальное великое разнообразие фигурок было делом рук скалкса. Включая и больших стационарных идолов.
По поводу идолов Дидис охотно пояснил, что вон те три рожи в комнате — это, так сказать, боги хозяина, Вавилы то есть: Доннар, Вотан и Бальдр. А в кухне — в кухне… (тут голос скалкса прозвучал благоговейно) — там Замолксис. Настоящий бог, фракийский.
— Ну, и как торговля?
Дидис принялся объяснять, что он на лоток стоят и продават за бумагу. Бумага — хороший. На бумага — покупат. Жратва, шмотка. Ассика делат долги — Дидис покрыват. Так Вавила сказат. Вавила сказат — Дидис делат.
Из дальнейшего повествования Дидиса явствовало, что вавилины ублюдки уходили худо. Вавила, терзаемый высокомерием — господин все-таки! — цены на свои изделия зарядил ядерные. А Дидис — он скромненько.
До Дидиса на этом лотке торчок один стоял. Плохо торговат. Уплыват товар. Торчок путат, вмазан есть. Дидис хорошо торговат, Дидис не путат, Дидис не вмазан.
Торговую деятельность Дидис быстро поделил на “лоток” и “левак”. За “лоток” процент имел, конечно, смешной, зато “левак” с лихвой покрывал все.
— Хозяин орат — Вавила приходит. Хозяин молчат, — добавил Дидис.
Затем к великому изумлению Сигизмунда Дидис залез в карман джинсов, вытащил пачку смятых денег и принялся их считать. Выучился, сволочь. Пересчитав выручку, раб ухмыльнулся и вдруг что-то вспомнил.
— Да! Сигисмундс! Вавила сказат — надо менат!
— Что менат?
— Другая денга — менат!
“Другая денга” хранилась в тумбочке. Там лежало двадцать долларов США и семь фунтов стерлингов.
— А это еще откуда?
Оказалось, что баксы набежали по мелочи, а фунты выручили в самый первый день. Стационарных “тройных” идолов-то было вырезано два. Один из них Вавила незатейливо прихватил с собой, взвалил на плечо и поволок на “точку”. Там идолище поганое со свистом ушло к зажравшимся буржуям. Трое красномордых англичан приобрели произведение искусства за сущий бесценок. Буквально с руками оторвали. Унесли, ликуя.
— Господи, как они его через таможню-то попрут? — пробормотал Сигизмунд.
Сигизмунд забрал валюту, обещав обменять ее в банке.
Тем временем Дидис продолжал развивать производственную тему. Кроме липы, технология требовала другой “тервы” — более темной и более твердой. Такую терву умельцы тоже отыскали. Ободрали перила на соседней лестнице. Там терва была очень подходящая.
Вот он, вандализм. Начинается!..
Сигизмунд порылся в деревянных фигурках. Выбрал одну — две положенные набок мужские головы, сцепленные вьющимися бородами — и повесил себе на шею. Дидис смотрел ревниво и жадно, однако возражать не посмел.
Ну все, пора уходить. Сигизмунд вдруг понял, что выносить присутствие раба-коммерсанта он больше не в состоянии. Это уже перебор. Лучше уж тесть-вандал, подыхающий у него на квартире.
— Кстати, — злорадно сказал Дидису Сигизмунд, уже одеваясь. — Валамир нашелся.
— Валамир тут есть? — изумился скалкс.
— Йаа.
Судя по выражению лица скалкса, ничего хорошего Сигизмунда не ожидало.
Глава шестнадцатая
Мрачные прогнозы скалкса полностью оправдались. Папаша Валамир очухался и теперь давал прикурить.
В доме густо воняло корвалолом. Едва Сигизмунд вошел, как Виктория, озабоченно хмуря бровки, поведала, что аттилу пытались кормить молоком с сахаром и что аттила блеванул на тахту. А теперь вот желудком мается. Судя по тому, как стонет, — рези страшные.
И действительно из “светелки” доносились душераздирающие стоны. Сигизмунд заглянул. Увидел спину Вавилы. Равнодушно скользнул взглядом, закрыл дверь.
— Делайте что хотите, — сказал он устало и ушел на кухню.
Кобель был заперт там. Лежал, положив морду между лап и поглядывая печальными коричневыми глазами. Сигизмунд ощутил внезапное родство с псом — таким же никому не нужным аборигеном этой квартиры, как и он сам.
Вот, значит, как происходили варварские вторжения. Римляне начинали ощущать себя чужими на собственной родине. И, поскольку бежать им было некуда, вымирали.
Из “светелки” страшно взревел аттила. Сигизмунд пинком ноги захлопнул дверь кухни.
Мгновение спустя дверь приоткрылась. Сигизмунд сдавленно зарычал.
— Да я это, Морж, я, — поспешно сказала Аська, втискиваясь на кухню. — Покурить пришла.
Сигизмунд обреченно обмяк на табуретке. Прикрыл глаза. Решил подождать, пока Аська уйдет.
Аська закурила. Поглядела на Сигизмунда пристально. Потом сочувственно произнесла:
— Да, Морж. И как ты все это выдерживал, бедненький?
— Что выдерживал? — вяло спросил Сигизмунд. — Тебя, что ли?
— Да нет. При чем тут я? Ты же туда один ходил, под землю. Совсем один-одинешенек! Мы вон, целой кодлой пошли, мужики с оружием, — и то едва в штаны не наложили. Я думала — все, умру. Страшно же!
— Да нет, ты хорошо держалась. Да и Вика — нормально. Там и не такое случается. Люди с ума сходили… Зеки на испытаниях. — Видя, что Аська глядит на него с возрастающим восхищением, Сигизмунд поневоле заговорил с небрежно-отрешенной интонацией много пережившего героя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141