В здравом уме и твердой памяти взять в руки собственный срок и самому отнести его к ментам?.. Тем более для этого он всегда может вызвать шестерок.
— У нас — возьмет! — Виктория Борисовна решительно пристукнула ладонью по столу. — Существует методика шокового смещения приоритетов. Надеюсь, Вы о ней знаете?
— Не все... — осторожно сказал Жернавков, смутно вспоминая лекции, на которых о чем-то таком говорилось.
— М-да... — скептически заметила Хана, — ответ красивый. Я, например, тоже об астрономии знаю далеко не все. Кроме того, что можно как-то рассчитать орбиту Солнца — ни черта. Ну, да ладно. Инструкция предписывает брать интеллектуала идиотизмом.
— Такими вот словами? — не сдержался Владимир Федорович.
— Более или менее. Для юнцов и дилетантов требуется популярное изложение.
С видом оскорбленного достоинства Жернавков прикусил язык, но глаза его смеялись. "Чертова баба! — подумалось ему; от долгой беседы во рту пересохло, и он про себя добавил:
— Лучше бы кофе угостила".
— Вам натуральный или можно растворимый? — как ни в чем не бывало спросила Виктория Борисовна.
Вспомнив привычку собственного шефа читать мысли подчиненных, Владимир Федорович утвердился в оценке: «Чертова баба!»
— Хуже, еще хуже, — ответила на его взгляд Хана. — Так какой кофе будете?
— Любой, — Жернавков сохранил невозмутимый вид, про себя рассудив, что совпадения порой бывают просто невероятны.
Глава 42
ЖАДНОСТЬ ПОРОЖДАЕТ БЕДНОСТЬ
Два автобуса СОБРа с разных сторон въехали на Курскую улицу в одиннадцать часов. В одиннадцать десять во дворе дома номер двадцать пять появился неприметный «Москвич». Он припарковался поодаль от подъезда, в котором находилась квартира Паука. В машине сидели двое. Водитель — невзрачный мужичок с лицом типичного пролетария — и капитан милиции Альберт Степанович Потрошилов. В бардачке перед ним лежала включенная рация. Из нее постоянно доносилось потрескивание, а временами — голос командира группы захвата, засорявший эфир последним инструктажем на доходчивом и энергичном русском языке.
Алик прикурил шестнадцатую за утро сигарету «Прима».
— Потрошилов, ты будку, е... видишь? — прохрипела рация.
— Первый на связи, — с укоризной намекая на секретность, ответил Альберт Степанович. — Какую?
— ...ля! Ноль... первый! Разуй глаза! — ехидно рявкнул густой бас из бардачка. — За кустами, на туалет похожа!
— Вас понял, Второй. Вижу.
— Вдруг связь пропадет, пополам ее маму! Махнешь рукой в окно... Третьему. Чтоб оттуда было видно!
— А кто Третий? — озадаченно спросил Алик, теряя четкость интонаций.
— Рядом с Четвертым ...ля! «Сокол», «Сокол», я «Песец». Как понял? Короче маши граблями. Мы тут разберемся. Отбой.
— Есть! — четко, по-военному, сказал Алик.
— Охудеть можно... — озадаченно пробормотала рация и стихла.
Водитель «Москвича» зашелся в приступе натужного истеричного кашля. Потрошилов глубоко затянулся, окутываясь облаком нестерпимо вонючего дыма. Заранее протертые окна зорко блестели, обеспечивая стопроцентный обзор оперативного простора. Он тихо нервничал, иногда незаметно, но громко покусывая ногти. Чего ему стоила организация засады с привлечением СОБРа, знали только Господь Бог и мама. Первому с высоты грязно-серых небес было все равно, чем закончится дело. Вторая, пытаясь отвлечься от переживаний, остервенело молола в мясорубке фарш для пельменей. Адреса, по которому должны были произойти главные события в этом запутанном деле, Алик ей не назвал принципиально, опасаясь непредсказуемого всплеска маминой активности. Он сидел, плотно сжав коленями ладони, дрожа и потея. В ушах героического капитана звучал голос начальника отделения, утомленного противонаркотической активностью подчиненного:
— Обосрешься на этот раз — вышибу из органов к ядреной матери!
В успехе операции Альберт Степанович сомневался. Поэтому во все четыре глаза наблюдал за подъездом, боясь пропустить человека с партией наркотиков.
Около полудня во двор начали въезжать машины. Первым появился джип, неуместный в большом загаженном собаками и аборигенами дворе, как космический корабль на помойке. Из него вышли крепкие респектабельные мужчины в кожаных куртках. В отличие от стереотипных обладателей внедорожников, они не сверкали украшениями, как новогодние елки, и в разговоре почти не пользовались растопыренными пальцами.
По прибытии мужчины рассредоточились по двору, рассматривая скудные местные достопримечательности, Под пристальным взглядом одного из «туристов» Потрошилов взмок от волнения. Очки сразу запотели, и он снял их, чтобы протереть. Ближайший к ним мужчина из джипа подошел почти вплотную. Алик поспешно напустил на лицо скучающий вид. Альберт Степанович без очков на плюс восемь мог навеять разве что жалость, но уж никак не подозрения. Разведчик прошел мимо, автоматически исключив лохов в «Москвиче» из числа нуждающихся в проверке. А зря. Как только его спина скрылась из вида, Потрошилов достал рацию. Согнувшись до пола, он тихо и зловеще сказал:
— Готовность номер один.
— Звук включи, — посоветовал водитель, продолжая слежку.
Алик нацепил очки и послушно повернул ручку.
— ...шарятся! ...ать их мать! Пока никого не трогать! — прохрипел голос командира группы захвата.
Услышав о готовности номер один, он на секунду замолк, потом рявкнул:
— Да уж не слепой, ...ля!
Следом за джипом во двор въехали микроавтобус с тонированными стеклами и «мерседес». Из микроавтобуса никто не вышел. Но за непроницаемой чернотой окошек ощущалось чье-то незримое и грозное присутствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108