Какую цену имеет для него тот факт, что Марта Покорная размотала шланг и теперь поливает свой садик? Из всего этого он узнал только, что его люди по-прежнему на местах – да и где же, черт возьми, им быть?! Вдобавок застопорилось следствие по делу об ограблении вагонов. Показания Мысли-ка противоречивы – не мог же он в одно и то же время таскать товары из вагонов и стоять на стреме за воротами? Кто врет больше – он или его сообщники? И было ли у него вчера время добраться до двора на улице Заводь и вернуться на станцию?
Матейка шагал из угла в угол, как заключенный по камере. Томек за неимением лучшего в который раз перечитывал заключение медицинских экспертов. Но хуже других чувствовал себя Яролим. Всю свою энергию он употреблял теперь на то, чтобы притворяться спокойным. Его мучило чувство, будто у них уже складывалась однажды логическая конструкция всего дела, да вдруг рассыпалась, утонула в наносах рапортов и догадок. Короче, все предвещало, что день этот кончится еще более скверно, чем начался. «Коли на то пошло, – говорил себе Яролим с претензией на юмор висельника, – Матейка может и меня задержать по подозрению в убийстве…» Не только это. Последствия сегодняшнего дня вообще могут оказаться весьма неприятными для Яролима и Матейки. Неудачу еще можно понять и простить, если все делалось в строгом согласии с предписаниями; но лучше не вспоминать, сколько раз они их сегодня нарушали! С другой стороны, только полный успех, успех недвусмысленный и бесспорный, только он может оправдать такие прегрешения против строгих правил, как, например, участие в следствии постороннего адвоката Томека.
Все это, разумеется, понимал и Матейка, да и сам Томек не мог не думать о неприятностях, какие могли бы постичь его самого. И вот при таком общем настроении в кабинет вдруг вошел водитель серой «шкоды», которому полагалось быть сейчас совсем в другом месте.
У любого человека бывают минуты слабости. В первое мгновение у Матейки мелькнула трусливая мыслишка, что каким-то оправданием неудачи может послужить бездарность и недисциплинированность подчиненных. Но он тотчас устыдился и прогнал ее, по-капральски гаркнув на шофера:
– Вы что здесь делаете?!
Тот принял прямо-таки образцовую стойку «смирно». Обычно он не тянулся так перед начальством, но прослужил здесь немало лет и, мгновенно уловив атмосферу в этом кабинете, решил про себя, что осторожность, мать мудрости, не помешает.
– Доставили задержанных, – отчеканил он.

13

Наблюдение за парочкой, вышедшей из бистро на Карловой площади, продолжалось. Их приняли два других агента. «Студенту» же со «студенткой», в сущности, надлежало, не мешкая, вернуться в отдел и доложить о выполнении задания. Но они задержались буквально на несколько минут и поэтому стали очевидцами неожиданного происшествия.
Мужчина и женщина, за которыми велось наблюдение, перешли через проезжую часть площади еще спокойно. Но едва они ступили в сквер, между ними вспыхнула новая, стремительно обострявшаяся ссора. Агент, находившийся ближе к ним, секунду соображал, не лучше ли подойти вплотную, чтоб узнать содержание ссоры, но тогда он уже не смог бы продолжать наблюдение, или. подождать, как разовьются события.
Агент был обучен быстро принимать решения, но тут он ничего не успел предпринять. Женщина остановилась и, резко ответив на последние слова мужчины, как бы в подтверждение их влепила ему хлесткую пощечину. Мужчина постоял несколько секунд неподвижно, получил вторую плюху и лишь после этого обеими руками схватил женщину за горло. Отпустил бы он ее сам, стал бы душить или просто швырнул бы наземь – навсегда останется неизвестным, потому что к ним уже подбежал агент, которому вовсе не улыбалось стать пассивным свидетелем возможного преступления против жизни и здоровья человека.
– Эй, эй, хватит, слышите?! – энергично крикнул он.
Мужчина лишь слегка покосился на него: длинноволосый юнец лет двадцати, тонкий, тщедушный, в руках полная продуктовая сумка… Нет, такого мозгляка, студентика или там секретаришку какого, бояться нечего!
– Проваливай, гад! – рявкнул он и снова принялся трясти женщину, еще сильнее сдавив ей горло. Женщина засипела, зовя на помощь. Молодые мамаши с колясочками, прогуливавшиеся вокруг памятника Пуркине Ян Эвангелист а Пуркине (1787–1868) – чешский биолог, открытые им особые волокна сердечной мышцы и нервные клетки мозжечка носят его имя. Был известен широкой просветительской деятельностью.

, замерли в испуге.
– Именем закона, прекратите!
Мужчина уже и сам решил кончать. Как тряпку, отшвырнул он женщину в кусты и с угрозой обернулся к дерзкому, осмелившемуся его останавливать.
– Я тттебе покажу закон!.. – Он замахнулся.
Если бы он успел обрушить свой кулак на «мозгляка», верно, сломал бы ему челюсть и выбил несколько зубов. Однако «мозгляка» специально обучали отражать опасные удары. Он схватил поднятую руку и не только не постарался остановить ее, но резко рванул в том же направлении. Мужчина упал на пыльный асфальт, и не успел он повернуться на бок, как руки его были уже выкручены за спину и на запястьях щелкнули наручники. Когда ему удалось поднять голову, «мозгляк» сунул ему под нос служебное удостоверение, вид которого был отлично знаком драчуну. Он и не подозревал, какие интересные вещи можно носить в обыкновенной продуктовой сумке…
О женщине, которая только что выбралась из кустарника, позаботился второй агент, подоспевший на помощь. Она подчинилась без сопротивления. Да и мужчина, оказавшись в наручниках, уже послушно позволил отвести себя к машине, все еще стоявшей перед зданием бывшей коллегии иезуитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26