В XX в. они вынырнули из небытия и на сегодняшний день их активность не вызывает сомнений не только вследствие их экономического и военного усиления, но и вследствие наличия тех явно выраженных духовных поисков, которые привели к популярности нетрадиционных для них доктрин и учений (например, христианства, которое стихийно поддерживается населением Южной Кореи и коммунизма в Северной Кореи), к приятию ими жестких систем правления. При этом Китай стал явным лидером южноазиатской пассионарности, обогнав прежнего лидера – Японию – по всем стратегическим позициям: наличием огромной и мощной армии, самостоятельностью внешней и внутренней политики, геополитическим влиянием в регионе и во всем мире. На сегодняшний день Китай – это крепнущая «не по дням, а по часам» империя, интересы которой всеобъятны. Пока они не озвучены в полной мере и может возникнуть ложное впечатление, что внимание китайцев ограничивается лишь своими внутренними проблемами, но не за горами тот час, когда весь мир узнает об их реальных претензиях.
Далее необходимо отметить Вьетнам, Лаос и Камбоджу, которые в первой половине XX в. успешно освободились от положения французских колоний, а в 60-е и начале 70-х отбили яростную и жестокую попытку экспансии США. Особенно трудно было Вьетнаму, который оказался в эпицентре интересов Штатов в Индокитае и который проявил невероятный героизм в отстаивании своей независимости. Конечно, СССР ему помогал, но воевали-то вьетнамцы! После получения независимости в Лаосе, и особенно в Камбодже, ситуация не успокоилась. Так, в Камбодже красные кхмеры учинили исключительно кровопролитную гражданскую бойню. Все это указывает на значительную пассионарность этих народов, что и двигает их по пути этнического становления, весьма трудного и болезненного. При этом важно принятие ими новых мировоззрений. Во Вьетнаме и Камбоджии – это «коммунизм», а в Лаосе – некое подобие демократии. Конечно, все это – в ракурсе собственного восприятия, в рамках потребности к поиску нового взгляда на жизнь.
На этом фоне Таиланд с активно развивающейся экономикой и без масштабной внутренней усобицы кажется относительно спокойной страной, хотя ведь и он смог стать де-юре независимым от Запада. Очевидно, здесь фаза этнического подъема тоже имеет место, но она проходит в более спокойном темпе. Видимо, пассионарность из этой страны частично ушла на юг, в результате чего и происходит некоторое ее отставание в этническом развитии от соседей.
Вероятнее всего, что из Тайланда пассионарность мигрировала в Малайзию и, далее, в Индонезию. Сейчас там довольно неспокойно: многотысячные кровавые столкновения на религиозной почве – почти обычное явление. Инкорпорированная пассионарность пока занимается захватом инициативой во внутренней политике этих стран.
Мьянма (Бирма), судя по всему, тоже оказалась задетой пассионарным толчком. Начало ее становления связано с именем правителя Миндона и практически совпадает по времени с началом реформ в Японии. Миндон изменил структуру управления, инициировал товарно-денежные отношения, перенес столицу в новый город Мандалай. Однако английская экспансия оборвала культурно-экономическое восхождение Бирмы в самом ее начале, уничтожив в войнах большую часть еще неразвитой пассионарной элиты. В результате этногенез, хотя и не «умер» полностью, но замедлил свое развитие.
Индия оказалась незатронутой новыми пассионарными толчками, хотя ее активность в XX в. по сравнению с XIX в. заметно возросла. Природа этой активности лежит в старом толчке V в., от которого одновременно возникла и раджпутская Индия и мусульманский суперэтнос. Английская колонизация этих двух систем законсервировала их на два века. После ослабления Великобритании в войне с зулусами, мусульманский мир и Индия получили возможность реализовать скрытые силы и осуществить регенерацию, т.е. частичное восстановление той активности, которую они проявляли 200 лет тому назад. Произошло то, что Л.Н Гумилев называл смещением этногенеза по времени. Но поскольку 200 лет тому назад это уже были старые этносы, то и регенерация в XX в. не могла быть ярко выраженной. Действительно, незатронутая новыми пассионарными толчками часть старого мусульманского мира и Индия не проявляют способность к какому-то особому героизму и надрыву, как, например, Вьетнам (война с США) или Китай (Культурная революция). У них нет и желания завоевывать другие страны, как это есть, например, у новых арабов и было совсем недавно у Японии и отчасти у Лаоса. Они живут в рамках старых догматических схем: мусульмане – в рамках своих, индусы – в рамках своих. Например, Индия до сих пор разделена по кастовому признаку (более 500 каст). При этом имеются так называемые “неприкасаемые”, которые находятся так низко в кастовой иерархии, что к ним даже запрещено прикасаться. В последнее время “неприкасаемые” интенсивно переходят в христианство в надежде, что христианские страны (США) заступятся за них и облегчат их мученическое существование, но официальные власти Индии активно сопротивляются этим процессам. Иными словами, там нет стремления скинуть старые мировозренческие установки и найти новые, а есть лишь желание подстроить привычный образ мысли под современные потребности. Кроме того, активизация этнического самосознания, имевшая место в середине XX в., к концу столетия пошла на убыль. Индо-Пакистанских войн нет уже более 30 лет, хотя территориальные протворечия остались. В Индии и в старом мусульманском мире сейчас преобладают тенденции, направленные не на возрождение своего величия, а на устроение быта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88