Крупноголовый, словно отлитый, он обладает таким спокойствием, которое в сочетании с его немногословностью и медлительностью незнающие иногда принимают за полнейшее отсутствие эмоций. Да и в своей среде можно услышать почти то же, но и совсем непохожее:
– Что? Захарченко взялся? Нормально: неделю помолчит и раскроет.
Наверное, есть и такие, которые считают его удачливым. Но их могут быть единицы. Потому что уважающий себя инспектор уголовного розыска не верит в слепую удачу; потому что живет он в состоянии непрекращающегося поединка с преступностью, с постоянными нервными и физическими перегрузками и при всем этом не имеет права на поражение.
Короче – здесь это называется работой. Но она скорее, чем другие, сжигает человека, неминуемо накладывает отпечаток на его характер, а часто меняет неузнаваемо.
Что касается Захарченко, то он остался таким, каким был. Видно, его невозмутимость помогла ему сохранить добродушие, уберегла от излишней подозрительности, поддерживала чувство юмора в любых обстоятельствах.
…И вот Захарченко летел в Кустанай.
Прибыл в шесть утра. До девяти оставалось много времени, и Геннадий отправился гулять по городу, любуясь чистотой и обилием зелени.
В девять он представился начальнику уголовного розыска области. Понадобилось всего несколько минут, чтобы установить место работы Аркадия Старшинова. Должность он занимал довольно высокую: заместитель директора по общим вопросам в одной из межобластных проектных организаций.
Здесь же, у начальника уголовного розыска, собрали короткое и очень узкое совещание.
– Какая помощь вам требуется, Геннадий Николаевич?
– Постоянно – никакой, спасибо, – поблагодарил Захарченко.
– А не постоянно?
– Может быть, срочная: машина, человек в помощь…
Начальник записал на листке для заметок несколько цифр. Протянул.
– Вот наш коммутатор. Просите гараж, называйте свою фамилию. Ночью есть дежурная машина. Я дам указания. А в отношении человека… Звоните дежурному по управлению. Он тоже будет в курсе. Нас в свои планы посвятите?
– У меня пока нет плана.
– Вам виднее. Если возникнут затруднения – звоните. С гостиницей устроились?
– Нет еще.
– Возьмите это на себя, – сказал кому-то из присутствующих начальник. И к Захарченко: – Вы можете проехать в гостиницу, там уже будут знать о вас, – поднялся и протянул руку.
…Через полчаса Захарченко вышел из гостиницы. Обстоятельно уточнив транспортные маршруты, скоро добрался до учреждения, в котором работал Старшинов. Внимательно изучив название, золотыми буквами означенное на массивном темном стекле, отметил, что главк находится в столице Казахстана. На втором этаже нашел приоткрытую дверь с табличкой, на которой под должностью обитателя кабинета красовалось: «Старшинов А. В.».
«Солидно», – отметил про себя, наблюдая, как за столиком у окна тучная женщина с пудовой прической на голове выбивает на машинке пулеметные очереди.
В обеденный перерыв, когда коридоры стали оживленнее, увидел Старшинова. Заочницы-юристки оказались правы: подтянут, безукоризненно одет, любезен, а здесь – еще и деловит. Пообедав, сразу же вернулся в кабинет.
В конце рабочего дня Захарченко позвонил в управление и попросил машину, предупредив:
– Только мне надо в «гражданской одежде».
– Будет «Волга». – Ему назвали номер и спросили: – Куда?
– Пусть ждет у гастронома. Это в полусотне шагов отсюда.
Через пятнадцать минут он увидел, как серая «Волга» заняла указанное место. К старшиновскому проектному тоже стали подходить машины. Вскоре из дверей вереницей потянулись служащие.
Наконец появился и Старшинов. Неторопливо пошел к ожидавшему его «Москвичу». «Держись за ним», – сказал шоферу Захарченко, уже сидевший в машине.
Поездка оказалась неинтересной. Старшиновский «Москвич» подкатил к подъезду длинного пятиэтажного дома в новом жилом районе, высадил своего пассажира и тотчас торопливо умчался. По адресу, имевшемуся у него, Захарченко понял, что Старшинов приехал домой.
Геннадий наведался в управление. С начальником отдела договорился о том, чтобы тот выделил сотрудника и машину для наблюдения за Старшиновым. «Понимаешь, надо его поводить. Вдруг он в переписке с ней и на почту наведывается. Не исключено, что птичка попытается здесь найти убежище».
– А если она на учреждение напишет?
– Не проходит. У него – секретарша-старуха. А мужик – женатый. Дети… должность…
Вечером второго дня Геннадий устроился за столиком в углу гостиничного ресторана обдумать положение. Старшинов нравился ему, потому что вел себя, как подобает солидному работнику: занимался делами без всякого постороннего беспокойства. После работы уезжал домой, и на этом все кончалось. Утром его забирал тот же «Москвич». Как и ожидал Геннадий, Светлана Обкатова, видимо, обрела в сердце привлекательного кустанайца всего лишь временную прописку.

В приемную Старшинова Захарченко зашел в половине десятого. Деловитый, с портфелем немного усталый.
Внимательно рассмотрев его, прическа проронила:
– Аркадий Васильевич на совещании у директора. – И, несколько оробев перед несвойственным рядовым посетителям спокойствием, спросила довольно вежливо:
– А вы по какому делу?
– Из Алма-Аты, – ответил он.
– Будете ждать?
Вопрос прозвучал как приглашение.
– Когда появится? – последовало в ответ.
– Через час-полтора.
В кафетерии гастронома, возле которого ставил машину, Геннадий выпил пару стаканов кофе. Посидел на скамейке в сквере. Притушив последнюю сигарету из пачки, пошел к Старшинову снова.
Едеа увидев его, секретарь открыла настежь тамбур начальственного кабинета, известив:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30