– Я!
– Танки заправить, поставить дополнительные баки, их взять в РМО. Боеприпасы – снаряды согласно боекомплекту, патроны, гранаты – два комплекта. В столовой получить сухпай на пять суток. Выдвигаемся спозаранку. Вопросы?
– Товарищ лейтенант, так мы совсем победили или нет?
– Да хрен его знает. Давайте быстро заканчивайте с танками и ужинать. Вольно. Разойдись.
Танкисты нехотя полезли снова в люки, в раскрытые крышки моторных отсеков. Шеломков подошел к Старикову.
– Чего тебе, Сергей?
– Да, товарищ лейтенант, хотел спросить, письма-то нам куда приходить будут, когда мы уедем отсюда?
– Мы ненадолго. Скорее всего, какую-нибудь дивизию без танков оставили. Приедем, пофорсим и назад. Как танк?
– А что танк, танк нормально. Пушчонку бы почистить.
– Снарядом пробьешь.
– А если застрянет от грязи снаряд-то?
– Вот тогда и будешь прочищать.

Коротков сам пришел провожать второй взвод. Говорил какие-то важные, но забывающиеся через пару секунд слова, уточнял маршрут, позывные. Солнце еще не встало, а прогретые двигатели, взревев, потащили «тридцатьчетверки» вперед. Впереди танк Старикова, на башне второго восседает Шеломков – командир 8-122, по совместительству старшина взвода. Третий танк – сержант Латунов. Хотя танки и быстро несутся, это все же не автомобиль. Для танка 40 километров в час – очень приличная скорость. (Мы не берем в расчет специально созданные быстроходные танки БТ, которые разгонялись до ста километров в час. Правда, нагрузка на трансмиссию и ходовую была слишком большой, и советским конструкторам пришлось принудительно ограничить обороты танковых двигателей.)
Пейзаж вокруг меняется неспешно. Пока достигнешь линии горизонта… Есть время подумать, прокрутить в голове прошлые разговоры, вспомнить эпизоды прошедших боев. Вот Коротков, например, никогда не кричит. Если злится, переходит почти на шепот. А получается смешно. Когда мы Гудериана долбили, я свой танк боком подставил фашистам. Ему бы заорать благим матом, а он чего-то шепчет в рацию. Слава Богу, эти артисты не успели залепить подкалиберным нам в бочину. Вот смеху-то было бы потом, когда нас от брони лопатами бы отскребали, бр-р-р, тьфу-тьфу-тьфу, чур меня… А когда того, первого долбили… Блин, я не мог себе раньше представить, что наши пушки – такая мощь! Ладно, румынские танки, они устарели лет двадцать назад. Но немецкие! Башни сносила милая вовсю. Чего-чего, а танки мы строить умеем!
Внимание танкистов, проезжающих по околице небольшой деревеньки, привлекла следующая картина: нескольких советских солдат окружила толпа женщин, размахивающих руками и что-то кричащих.
– А ну, стой, Марат, давай налево.
Танки, сойдя с трассы, подъехали к толпе.
– Что случилось, военные? – не спускаясь с башни, спросил Стариков.
– Да конфликт, товарищ танкист, не хотят паспорта казать.
Стариков спрыгнул с корпуса «тридцатьчетверки», нехотя, разминая затекшие от долгой езды ноги, подошел. Гомон утих, как только подъехали танки, но сейчас начинался вновь.
– Стоп, стоп, стоп! Я знаю, граждане цыганки, что у вас должен быть главный, вы можете базарить хоть три часа, а мне барона давайте. И переводчика. По-цыгански я не умею.
Навстречу ему выступил молодой парень. Черные вихры, тонкая полоска усов, быстрый взгляд. Невзирая на начинающуюся полноту, телодвижения его таили угрозу, как у пантеры: вот она лениво потягивается, а вот в следующую секунду может полоснуть когтями по горлу.
– Ну, я.
– Молод ты, парень, для барона.
– А какая тебе разница?
– Ты извини, но разговор с тобой может оказаться зряшным.
– Так ведь и ты не генерал.
– Это верно.
– Пусть паспорта покажут! – вмешался долговязый солдат-пехотинец.
– Красноармеец! Вы почему перебиваете старшего по званию?
– Так у вас погон не видно из-под комбеза, откуда ж я знаю…
– Я лейтенант, и отойдите к машине. А вы, товарищ гражданский, почему не выполняете требования военных? Вы же знаете, что они выполняют приказ!
– Так нет у нас паспортов. Никогда не будет. И, во-вторых, мы называем это выпрашиванием взятки, а не выполнением приказа.
– Что «это»?
– Требование паспортов, которых нет, и попытку взять одного из наших в заложники.
– А ну, стой! Какие заложники? Ты что, сдурел?! Красная Армия берет заложников?
Цыганки закричали каждая о своем, и над поляной снова повис гвалт.
– Стоп! Стоп! Тихо! Как тебя зовут? – Стариков ткнул пальцем в назвавшегося бароном.
– Ну, Сандро.
– Ты, Сандро, рассказывай.
– А что рассказывать? Вот тот тоже требовал барона. Вышел к нему Михай, они ему ласты завернули и в кузов. И намеки про девочек, про ракию!
– Не врешь?
– Чтоб мне лопнуть!
Стариков порывисто обернулся к энкавэдэшникам. Те вооруженные ППШ, смотрели мрачно, однако без признаков нервозности или страха. Лейтенант пошел к полуторке, но один из бойцов перекрыл ему дорогу.
– Уйди, – скомандовал Стариков.
– Не положено.
– Уйди, сука!
– Не положено!
Танкисты, наблюдавшие за сценой со своих танков, повыпрыгивали, на ходу щелкая предохранителями, передергивая затворы оружия. Со всех сторон окружили энкавэдэшников.
– Арестовать за неподчинение старшему по званию.
Стариков запрыгнул в кузов. Там действительно лежал связанный по рукам и ногам старик.
– Нож!
Нож подал сам Сандро. Игорь разрезал веревки.
– Свободен. Этих, – он показал на энкавэдэшников, – везите, откуда они приехали. Шеломков старший.
– На танке ехать?
– На машине, на их. Нечего соляру зря жечь. Отвезете, пенделя хорошего дайте и назад.
– Пешком?
– Шеломков, не зли меня! Сандро!
Тот снова подошел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111