В гостиной лежали два убитых немецких пулемётчика. Здоровенный МГ смотрел вдоль улицы, а медные змеи пулемётных лент струились у него под треногой. Майор, держа ППШ на уровне глаз, проскочил гостиную, следом за ним его напарник. Вдвоём они влетели на кухню – никого, стараясь не мельтешить в окнах, они проскользнули через узкий коридор к лестнице на второй этаж. Там наверху – какое-то шевеленье. Чернышков сквозь потолок всадил очередь из автомата, и в ответ раздался звук падения тела на пол.
– Гранату? – одними губами спросил Грош.
– Давай. – Чернышков протянул руку.
Сержант подал ему немецкую противопехотную гранату на длинной деревянной ручке, он открутил крышку на торце ручки, дёрнул за выпавшее колечко на шнурке и зашвырнул её на второй этаж. Бахнул разрыв, под потолок выполз язык сизого дыма, а осназовцы, перепрыгивая через четыре ступеньки, миновали лестницу. То, что они увидели, произвело шок на закалённого Чернышкова, а молодого Гроша просто вывернуло наизнанку. Посреди комнаты, раскинув руки, лежала немолодая женщина в чепчике, пронзённая пулями Чернышкова. А за маленьким диваном, рядом с развороченным паркетом, – тело старика без головы.
Чернышков на секунду остановился, похлопал сержанта по спине и, ничего не сказав, выскочил на улицу, под пули, подальше от этого места, которое он сделал страшным.
Через несколько минут сопротивление стало утихать. Со всех сторон к кирхе осназовцы вели немецких солдат. Без ремней, головных уборов, они представляли жалкое зрелище. На этот раз сдалось в плен на удивление много офицеров. Видимо, всем уже стала очевидна бессмысленность сопротивления. Зачем погибать за полуживого фюрера, за его бредовые идеи, которые в армии никто всерьёз и не воспринимал.
Чернышков, осмотрев пленных, дал приказание запереть их в ближайшем каменном сарае, поставить охрану. Быстро распределили позиции между взводами. Раненых – на перевязку в подвал большого каменного дома, тела убитых, а их трое из сотни, приказал спрятать в саду. А сам рванул к своему командному пункту, к рации. Передал генералу Пиотровскому о взятии опорного пункта, тот поблагодарил по-генеральски скупо, по-русски затейливо, этажей так в пять, и сразу же на передний край немецкой обороны обрушились тонны стали и взрывчатки, перемешав с землёй все доты и дзоты. В атаку пошли танки, Т-34 и Т-35. Первые выбивали своими орудиями и пулемётами расчёты противотанковых пушек, а вторые, пользуясь тем, что на каждом из них по восемь стволов, выметали все живое из окопов и траншей противника. После того, как линия обороны была даже не прорвана – пробита, в пролом пошла пехота, занимая рубеж и добивая всех, кто не успел сдаться.
Обгоняя их, в теснину помчались лёгкие танки и конники, стараясь как можно дальше продвинуть фронт наступления. На поле, изрытом воронками, появились сапёры, которые принялись за разминирование и прокладку дороги через траншеи и окопы. Красная Армия вновь повела наступление, которое в Полевом Уставе справедливо названо основным видом боя.
Майор Ле Пэн вышел на футбольное поле во главе своей команды. Его солдаты уже брали кубок армии по футболу. Это было два года назад, во время «сидячей», или как её назвали вездесущие американские корреспонденты, «странной» войны. Теперь его противниками были эвакуированные и вообще-то подлежащие интернированию бельгийские войска. Но никаких приказов в отношении них из Парижа не последовало, и майор Ле Пэн собрал всех на футбольном поле. Первый тайм закончился со счётом 3: 0 в пользу подчинённых Ле Пэна, он сам дважды выходил на поле (перед матчем решили, что количество замен не ограничено). Второй тайм начался с затяжной атаки бельгийцев. Их защитники то таранили центр обороны французов, то фланговыми атаками пытались выложить мяч на голову рослого полузащитника, но тот постоянно бил куда-то к угловому флажку. В одной из ответных контратак майор сам совершил резкое ускорение и почти прорвался один на один с вратарём, но лишний вес и лишние годы не позволили галльскому петушку ещё раз победно прокукарекать.
В это время по дороге, ведущей из Франции, подъехали четыре «Ганомага», заполненные людьми в камуфляже. Гробообразные бронетранспортёры, покрытые серыми и белыми полосами деформирующей маскировки, разбрызгивая рубчатыми шинами передних колёс воду из луж и гремя гусеничными лентами по асфальту, встали рядом с футбольным полем.
– Союзнички пожаловали. – Ле Пэн зло сплюнул и в пику им продолжил, несмотря на одышку, своё занятие футболом. Белобрысый офицер в шлемофоне, восседающий в кабине головного «Ганомага», сидел не двигаясь, а позже раскурил контрабандную американскую сигарету.
– И когда эти долбаные гунны превратились из оккупационной армии в армию экспедиционную! – Ле Пэн получил пас и забросил мяч за спину защитника бельгийцев. Молодой французский лейтенантик рванул к воротам, пробил, но удар получился каким-то корявым, и вратарь без труда подобрал мяч.
Занятые футболом и все остальные перестали обращать внимание на пассажиров немецких бронетранспортёров.
Рота Чернышкова, после того как, вернувшись в своё расположение, собрала манатки и оседлала приданные ей немецкие трофейные бронетранспортёры, которые бойцы Красной Армии почему-то называли «Ганомагами», тоже вошла в прорыв. Преодолели разбитую огнём артиллерии дорогу и двинулись, догоняя передовой отряд. Дорога, по которой в прорыв вошло несколько корпусов, была забита как подвижными, так и не очень соединениями. Тут и кавалерия, с навьюченными на лошадей ПТРами и миномётами, и с прицепленными к миниатюрным зарядным ящикам пушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82