! Да вы, козлы, мне суперограбление срываете, я вам мало ещё неустойки назначил, я вам через неделю ещё проценты на проценты считать начну…
– Но ведь так не делается, надо людей пригласить, пусть они рассудят, а то получается какое-то насилие над свободной личностью.
– Поучи жену бобы варить. Если надо, я и твоих авторитетов в позу поставлю. Короче, или завтра оружие, или пятьсот баксов, решай сам. Тебя со сроками за язык никто не тянул, сам навяливался, сам для заключения сделки ручонку свою протягивал. Теперь сам и пыхти… сядь!!! – он снова осадил мистера Джексона. – Все, пока, я завтра приду, и без шуток мне, не вздумай прятаться, я в прятки люблю играть.
Когда Шварц ушёл, Джонсон погрузился в тягостное раздумье.
– Это ты во всем виноват! – спустя пять минут напустился он на мистера Джексона.
– А я-то тут при чем? – Джексону неудобно было, что наглый «снежок» измордовал его партнёра, а он, гроза и гордость квартала, не смог этому противостоять.
– А кто при чем? Где деньги такие взять!
– А если не отдавать. Послать его на…
– Вот ты и пошли. Умник какой. Как деньги делить, так первый бежишь. А как по морде получать, так Мигель!
– Так ты всегда и берёшь себе семьдесят пять процентов, а нам на всех отдаёшь лишь четверть.
– А за что вам платить. Меня тут избивают, а вы сидите! Нет, надо вас уволить и идти под крыло к дону Лучано.
– Дон Лучано возьмёт с тебя не четверть, а три четверти, и ещё втравит в какую-нибудь комбинацию, потом сам вспомнишь старого друга.
– Да пошутил я. Но насчёт того, чтобы дона попросить посредничать на переговорах со Шварцем… мысль, по-моему, хорошая.
– Ага, хоть бить не будет.
– А дон заставит его поделиться с собой долей от ограбления. Ты не усёк, кого он подломить хочет?
– Я что-то не понял.
– Тормозишь, как всегда.
На следующий день Джонсон, в новом бордовом блестящем костюме и с платком вместо галстука, в сопровождении Джексона подъехал к особняку Лучано Фиоре, лидера итальянской общины Вашингтона, республиканца, католика и просто хорошего человека. Таковым он представал перед журналистами, актёрами и политиками средней руки. Остальные граждане знали его под именем Лаки Лучано – Счастливчик Лучано. Ну а итальянцы и работники закрытой сферы деятельности, в том числе и копы, называли его, кто с обожанием, а кто со страхом и ненавистью, – Дон. И никто уже не помнил его первое прозвище – Рваная Жопа, которое он получил во время своей первой серьёзной дворовой драки, вместе с ножевым ранением ягодицы.
Особняк стоял на красивой лужайке, на юго-западе, в пятнадцати минутах езды от пригорода столицы. Четыре этажа, просторная мансарда. Тенистый дворик, многочисленные каменные домики на территории. Все обнесено кованым забором, опирающимся на каменный фундамент. Мощённые камнем дорожки, цветники и беседки. Дикое смешение стилей Средиземноморья, классики и романтизма. Как и положено всякому уважающему себя американскому миллионеру и крёстному отцу серьёзной «семьи».
Дон Лучано принимал гостей во внутреннем дворике, растянувшись в кресле и потягивая что-то из высокого бокала. Партнёры постояли скромно несколько минут, и когда Дон решил, что почтения этим стоянием выказано достаточно, он обратил взор на них.
– О! Дон Мигель! Какими судьбами? Что принесло вас в мою жалкую, – он театральным жестом указал на все великолепие, окружающее его, – хижину?
– Дон Лучано, мы приехали не только засвидетельствовать своё почтение. Нас привели к вам некоторые дела, дон Лучано.
– Давай чуть позже о делах. Садитесь. Как семья, дон Мигель?
– Посмею напомнить вам, что я холост, дон Лучано.
– Ладно, давай говори, что там у тебя. – Господину Фиоре уже начала надоедать эта парочка.
– В городе, неизвестно откуда, появилась новая бригада. Немцы. И хотят взять какой-то банк.
– Мне-то что с того? – равнодушно обронил Дон, но глаза его хищно блеснули.
– Крутых из себя строят, а кто такие, и не поймёшь сразу.
– Они что, взяли тебя за кокосы? – тучный дон Лучано, хихикнув, отдал дань своей остроте.
– Не так, чтобы очень…
– Чем ты им насолил, дон Мигель, сознавайся. Знаю я тебя. Денег занял?
– Обещал помочь с оружием.
– О! Уважаю! Дон Мигель теперь у нас оружейник. – Дон уже не мог себя сдержать, хохотал в глаза.
– Да подвернулся один тёмный, обещал порешить вопрос, я и ввязался, так этот немец меня на счётчик поставил. И, по-моему, сам он никому не платит. Дикий.
А вот это и было тем, что хотел услышать Дон от никчёмного негра. Дикий грабитель банков – мечта всякого мафиози. И дон Лучано, сразу же оценив обстановку, а таких ситуаций на его долгом веку было уже ох как немало, принял решение.
– Счётчик говоришь? А ты ему сказал, кто в этом городе может ставить лопухов на счётчик?
– Я попытался сказать…
– Но он не стал слушать? Правильно?
– Да, дон Лучано.
– И сколько он тебе считает?
– Пять сотен в день…
– Пять сотен! – От искреннего возмущения у Дона перехватило дыхание. – Пять сотен! Даже я столько не считаю!
– Вот я и пришёл высказать вам своё почтение.
– Денег не платить, этого немца ко мне.
– Он сегодня вечером опять придёт ко мне в офис.
– Не смеши меня, офис! Вот у меня – офис! А у тебя – так, бюро для неудачников. Я отправлю к тебе дона Витторио, пусть посидит с тобой. Бьют, что ли, тебя немцы? Чего ты так испугался?
– Дон Лучано, я вам благодарен за помощь, только хотелось бы знать, во что она мне обойдётся?
– Дон Мигель, я вижу, у тебя есть своя крыша, – Дон кивнул в направлении мистера Джексона, – поэтому я не буду предлагать тебе свои услуги в дальнейшем. Три штуки зелени, и весь навар с немца – мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82