А он там, к углу, и в ноты глядит и пробует - усами над флейтой. И вдруг пробежит, как ветер свежий поверх всех, как ветер в саду по деревьям и вдруг вверху затрепещет - и улетел ввысь" - и Тайка выпустила сбившийся воздух в груди. - "А потом говорит с товарищем, и ничего, ни словечка не услышишь, и вдруг, вдруг глянет наверх и увидит. И только б успеть головой кивнуть". - Тайка уж подняла голову, уж всеми глазами глядела в подоконник, а Израиль поворачивался, смеялся товарищу, и в ушах подъемный говор толпы. Тайка встала, переодевалась и все глядела туда, в подоконник, в угол. - "И так, так погляжу, что все, все услышит, все! Пусть скажет: Тая! на ухо шепотом".
- Та-я! - сказала вслух Тайка, испугалась, огляделась. Совсем готова. Глянула в зеркало - фу! красное лицо, будто девчонка набегалась. И глаза блестят - будто кузнечика поймала и рада, как дура какая. Тайка тыкала пудрой в лицо, было лицо уже меловое, а Тайка все еще зло тыкала пушком нос, подбородок, и пудра сыпалась на платье. Тайка глянула на дверь и достала из домашнего платья рубль шесть гривен, осторожно, не бренча; положила в кошелечек. Стряхнула с платья пудру. Мигом вышла, мигом натянула пальто. Будто мама зовет. Тайка нарочно стукала ногами, набивала калоши и хлопнула дверью - быстрым шагом мимо собаки в калитку.
На улице верно: заходили, идут все в город, и Тайка скорее запуталась в народ - еще начнет от ворот орать на всю улицу - Таиса!
Тайка обгоняла всех, не смотрела, кто идет, не оглядывалась.
- А потом утоплюсь! - вполголоса сказала Тайка навстречу ветру.
Билась над бровью желтая прядь - пускай! все равно - веселые волосы. Тайка мотнула на ходу головой.
"Если б я была знаменитой актрисой или балериной какой-нибудь, и все б смотрели..." - Тайка храбро закинула голову чуть вбок, поправила на голове круглую шапочку, и вдруг опять слезы проклятые. Ух, проклятые, проклятые! Тайка была уж на площади, трясла головой, стряхивала слезы - скорей в городской сад, чтоб не видели. Тайка не замечала, что густо, очень густо толпился народ; она пробивалась в ворота сада, - в саду никого не бывает. А в саду народ, гимназисты какие-то - полным-полно. Нет, хоть не глядят. Все глядят вон туда. Тайка достала платок, сморкалась и слезы заодно - тайком, незаметно вытирала. Что это? Торчит какой-то. Гимназист на скамейку, что ли, встал. И все туда глядят. Скажите, каким барином стал и руками, руками-то как. Подумаешь! Но сзади напирали - о! и семинаристы. Гимназистки, хохотушки противные, и Тайке боязно было, что глядеть станут, что ревела, и пудра вся пропала. Чего это он?
- Что ж нам предлагает царское правительство? - слышала Тайка высокий голос в сыром глухом воздухе. - Оно предлагает нам не Учредительное собрание, которого...
"Да это Кузнецов, - вдруг узнала Тайка, - Сережка Кузнецов, он в эту... в Любимцеву-Райскую влюблен, букеты на сцену кидал и все в оркестр попадал. Выгоняли, говорят, из гимназии".
- Что такое, что такое? - громко говорила Тая, на нее шикнула гимназистка - ух, злая какая! Фу! злая! - и Тайка старалась выбраться из толпы и осторожно сверлила плечом, как бывало в церкви.
"Началось, а вдруг началось".
Не дотискаться к воротам, и прут, прут навстречу, сбивают назад, и уж по траве, по кустам, как попало, ломят прямо. Закричали там чего-то. Тайка оглянулась: на месте Сережи уже какой-то бородатый. Фу! не узнала - доктор! доктор Селезнев, и все в ладоши забили. Тайка снова рванулась к выходу ох, наконец! Свободней на площади. Ой, давка какая у театра. Ничего, через артистическую дверь, ничего, пожарный там, он знает, пропустит, и Тайка бегом перебежала свободный кусок площади. Дернула дверь - заперто. Тайка дернула еще раз ручку, рванула еще. Идет - вон в каске уже - пожарный, началось, значит, если в каске, а то в фуражке он с синим околышем, с кокардой - говорит за стеклом, не слышно.
- Пустите, ради Бога, на минуту! - кричала Тайка в самое стекло, стукала пальчиками. - Пожалуйста! Очень! Миленький, золотой!
"Отмыкает, отмыкает! - нет, приоткрыл только".
- Барышня, - говорит в щелку, - не надо, идите домой, домой ступайте. Нехорошее сегодня.
- Ничего, на минутку, я сейчас назад, домой, ради Бога, миленький. - И Тайка ухватилась за створку дверей, вцепилась пальчиками - пусть прищемит.
Пустил!
- На один момент, - кричит вдогонку, - эй!
А Тайка бежала уж по лестнице, и вот он, коридор, - пусто, слава Богу! - вот дверь, французский замок, а там уж за дверью гул, так и бурлит, так и барабанит в дверь - народу-то, должно, и Тайка повернула замок, с трудом пихнула дверь - и яркий плеск голосов обхватил голову. Тайка захлопнула за собой дверь. Гуща! Вот гуща - как никогда. Вяльцева приезжала, и то такого не было - и не сидят, все вплотную стоят в партере. А в ложах-то! Вывалятся сейчас через край. Тайка вспотела, раскраснелась от давки, от толчеи. В зале все в пальто, в шапках. Тайка пробивалась к барьеру оркестра Что это? Там тоже полно и тоже в шапках, шляпы, фуражки, и все головы шевелятся, вертятся - и нет, совсем нет музыкантов Тайку придавили к барьеру, а она все вглядывалась в головы внизу - может быть, он тоже в шляпе, как все. Тая искала котелок, тщательно просматривала по кускам, будто искала на ковре копейку. И вдруг все захлопали. Тайка увидела, как поднялся занавес.
На сцене стол с красным сукном, и сидят вокруг, как на экзамене, - и вдруг встали все за столом, и в театре все хлопают, хлопают, и кто-то кричит за Тайкой зычно, по слогам:
- До-лой са-мо-дер-жа-ви-е! До-лой! - как стреляет. Один за столом поднял руку - стали замолкать, тише, тише. А этот вдруг по тишине зыкнул:
- Долой са-мо-державие!
И тот с рукой со сцены улыбнулся весело и снисходительно в его сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88