Тогда я…— Моряков упёрся головой в потолок. Солнышкин тоже потянулся за капитаном, Федькин опустил на пол гитару. — Тогда я сказал: «Плачу вдвое больше, если этого джентльмена никто не повезёт!»
— Занятно! — сказал Федькин.
— Занятно! Если бы вы знали, что тут было! Свист, шум, визг. Но, — Моряков поднял палец, — ни один рикша не тронулся с места! Из банка вызвали такси, но дама желает только на рикше!
— И что же? — нетерпеливо спросил Солнышкин.
— Тогда в упряжку любезно бросились два молодых банковских служащих и побежали, стараясь обскакать друг друга.
— Зарабатывали авторитет! — сказал Федькин.
— Подхалимы! — крикнул Солнышкин.
— Ну что вы, зачем же так отзываться об уважаемых людях Жюлькипура?
— Уважаемых? — с негодованием спросил Солнышкин.
— Конечно! — усмехнулся Моряков. — Ведь они теперь стали управляющими банков!
— И что же дальше? — поинтересовался Федькин.
— Я выложил все деньги тут же! Всю годовую штурманскую получку! И представьте, ни один рикша не позволил взять себе ни копейки.
— А вы? — спросил Солнышкин.
— А я тут же в харчевне заказал для всех двадцати по самому жирному тигриному хвосту в павлиньем соусе.
Глаза у Солнышкина горели. Сердце пылало. Брюки дымились.
ТОРГОВЫЙ ГОРОД ЖЮЛЬКИПУР
Рано утром, едва «Даёшь!» потёрся носом о причал, Солнышкин сбежал по трапу. За ним следовал Перчиков. Брюки у него были с таким тропическим загаром, будто месяц пролежали на африканских пляжах. Воздух дымился от перечных и горчичных запахов. У Солнышкина защипало язык и защекотало в горле. Но он только выше поднял голову.
Дыша этим воздухом, в бухте гордо выпячивали грудь десятки пароходов. В небе щеголевато развевались флаги всех стран мира, а из-за ворот порта уже доносились громкие голоса:
— Бананы, лучшие в мире бананы!
— Кокосовые орехи! Самые крепкие в мире! У ворот, под высокой королевской пальмой, задрав подбородок, стоял полицейский в коротких штанишках, и друзья прошествовали мимо него. Рядом с Перчиковым и Солнышкиным шёл Челкашкин, а за ним торопились Робинзон, Пионерчиков и Борщик с громадным свёртком под мышкой, в котором хранились самые вкусные бутерброды.
В городе начинался большой торговый день. Каждый житель должен был что-то продать или что-то купить. В город тянулись купцы — рыжие, чёрные, красные. И скоро Солнышкин завертелся среди настоящего циркового шествия.
— Крокодилы! Крокодилы! Покупайте их и не бойтесь никакого врага! — крикнул кто-то сбоку, и Солнышкин отлетел в сторону: рядом из ящика высунулись две крокодильи морды и вцепились ему в рубаху.
Что-то больно щёлкнуло его по уху. Это сидевшая на голове у высокого индейца макака запустила в него вишнёвой косточкой. Он снова качнулся и налетел на торговца, который пропел прямо в лицо:
— Покупайте попугая, и ваш язык может оставаться дома.
Над ним хлопали крыльями два какаду и ругали друг друга самыми смешными словами.
Вокруг жонглировали зеркалами, громко трещали трещотками. Торговцы фруктами подбрасывали бананы, ананасы, кокосы. Продавцы перца держали на весу такие жгучие мешочки, что из них едва не вырывалось пламя. А из маленьких улочек, уставленных, как шахматная доска, чёрными и белыми столиками, валили десятки дымков, и зазывали, хватая прохожих, горланили:
— Варёные крокодилы!
— Тигриный хвост с поросячьими пятачками!
— Удав маринованный!
— Удав фаршированный!
Голова Солнышкина вертелась как волчок, а глаза весело бегали по сторонам: что бы купить? Зелёного крокодила? Или обезьяну? В кармане у него хрустели новенькие жюлькипурские доллары, выданные штурманом Ветерковым, и Солнышкину не терпелось их потратить.
— С ума сошёл! — возмущался Перчиков, — Крокодила для бабушки! Да от него в Антарктиде и хвоста не останется!
Среди этого невообразимого шума до Солнышкина донёсся крик:
— Птицы, которые приносят счастье! Птицы, которые приносят счастье! Покупайте! Покупайте!
Солнышкин усмехнулся: купить счастье! Но всё-таки решил взглянуть. Такую птицу своей бабушке он купил бы за что угодно!
И вдруг сердце его больно и звонко ударило, как корабельный колокол. Он толкнул Перчикова.
Под высокой пальмой в птичьем ряду вдоль клеток расхаживал длиннобородый торговец в белом тюрбане. Пальцы его вспыхивали от золотых колец. У ног сквозь решётку просовывал голову настоящий павлин.
— Тебя ещё только павлин не клевал! — сказал Перчиков.
Но Солнышкин подтолкнул его вперёд, к другой клетке, и оба, белея от негодования, в один голос спросили:
— Где ты их взял?
— Их поймали мои работники! — сказал торговец.
— Твои работники!
В клетке, прижавшись друг к другу, как попавшие в беду товарищи, сидели аисты.
— Это наши! — сказал Солнышкин.
— Наши, — подступили к торговцу Робинзон и Борщик.
— Это бесчестно! — крикнул Пионерчиков. Он только вчера передал рассказ об их спасении в редакцию «Пионерской правды».
Вокруг собиралась толпа.
— Доллары, — потряс торговец пухлым кошельком, — и они будут ваши! Покупайте счастье! — закричал он изо всех сил. — Птицы, которые приносят счастье!
Солнышкин заглянул в клетку. Птицы грустно и устало посмотрели на него, и только вожак, просунув сквозь прутья голову, постучал клювом в ладонь.
— Доллары, — усмехнулся торговец и погладил увесистое брюшко.
Солнышкин вытащил все свои деньги и так ударил рукой по клетке, что вся толпа вздрогнула. На плечах у продавцов замолчали попугаи, мартышки вытянули шеи.
— Мало, — сказал торговец и спрятал деньги в карман.
— Вот! — Клетка подпрыгнула. Это ударил своим кошельком Перчиков.
Торговец опустил в карман и его деньги, потёр бороду:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49