Их половая готовность длится всего несколько дней в году; вне этого периода (периода течки) самки таких видов совершенно неспособны к спариванию! Вместе с тем этот путь наиболее эффективен, так как сексуальная привязанность – одна из наиболее сильных. И едва ли не единственный путь решения этой проблемы – расширение временных границ течки (точнее, расширение границ способности самки к спариванию безотносительно к возможности оплодотворения), и скрытие внешних признаков самого момента овуляции (подробнее – см. [2] ). И в самом деле, в своей круглогодичной сексуальной готовности женщины уникальны во всём живом мире. Если круглогодичная половая готовность самцов – явление довольно частое, то менструации наблюдаются только у самок вида HOMO SAPIENS, и более ни у кого.
Теперь уже самке есть что предложить! Самец таким образом, уже получает стимул к её подкармливанию в течение всего репродуктивного периода (и другим видам заботы о ней), причём оплодотворение этой самки, в общем случае может в виду не иметься. Точнее – самец, в соответствии с принципом неограниченности своей сексуальной экспансии, стремится к максимальному количеству оплодотворённых самок, и где-то подсознательно заинтересован, чтобы эта самка от него забеременела. Особенно если учесть, что «алименты» платились не за количество детей, а за количество спариваний. Пра-женщине же для рождения детей нужно лишь одно зачатье в год, и не от кого попало, а от самого здорового и высокорангового. А кто же будет её кормить?
Высокоранговый как кормилец – мечта, но увы мало реальная. Добытчик-то он неплохой, (в том числе за счёт грабежа низкоранговых); но ведь он пользуется большим спросом, и всех самок, которые его хотят, прокормить не в состоянии. Разве что одну – две «любимых жены». Да и нет у него стимулов к этому! Зачем ему платить за спаривание, если он его имеет бесплатно? Если бы было возможно высокорангового захватить монопольно (что, как уже сказано – предел мечтаний), то все проблемы были бы разом решены. Однако такой монопольный захват высокорангового самца был практически невозможен. Даже «любимая жена» не могла на него рассчитывать. На предпочтительную (опять же – не монопольную) подкормку – могла, а на сексуальную верность – нет. Казалось бы, сексуальная верность сама по себе самке была не очень-то и нужна – уж раз в год он её оплодотворит! Однако, сексуальная неверность такого самца была чревата самке, во-первых, опасностью потери статуса «любимой жены», а во-вторых снижением интенсивности половой жизни именно с ней, а это – недобор удовольствий (низкоранговые самцы в этом – замена плохая, того удовольствия они не доставляют). И далее, потеря статуса «любимой жены доминанта» означает и снижение собственного ранга этой самки в иерархии. Но это мы всё о «любимой жене», каковыми чаще всего становились самки с достаточным ранговым потенциалом. А как быть остальным?
Очень просто! Для зачатья детей и для собственного удовольствия предпочитался высокоранговый самец, вызывая ревность его «любимых жён», и одновременно пудрились мозги нескольким низкоранговым, осыпающим их подарками в трепетной надежде на долгожданный акт, который самкой по возможности оттягивался. Вплоть до полного уклонения – в пользу высокорангового. Но при всём при этом у низкоранговых самцов зачастую просто не было другого выхода, кроме как оплачивать свой доступ к телу. Даже при том, что отцом большинства детей этой пра-женщины скорее всего будет не он. Такая практика, по сути является разновидностью полиандрии. Замечу кстати, что эта необходимость для самок иметь кормильца открыла для низкоранговых реальную возможность передавать свои альтруистические гены потомкам. Не с этим ли связано наблюдаемое последнюю пару сотен тысяч лет резкое ускорение социальной эволюции человечества, обусловленное усилением альтруистических тенденций в поведении людей?
Далее, в ходе экономического развития человечества, при переходе от собирательства к воспроизводящему хозяйству (иногда называемом «неолитической революцией»), в какой-то момент для женщины стало излишним кормиться у нескольких разных мужчин – стало хватать одного, или одного богатенького на нескольких, да и она сама стала экономически более значимым субъектом. В этих условиях, раз уж исчезла необходимость кормиться у многих, автоматически исчезла и необходимость этим многим и отдаваться! В силу этого представляется естественным желание наших предков зафиксировать брачный союз (моно– или полигинийный), что не только отвечало новым экономическим реалиям, но и препятствовало распространению венерических заболеваний. Автоматически это отвечало и каким-то идеалам справедливости – вместо первобытного «у одного самца всё; у остальных – ничего» появилось «каждому мужчине – по женщине». Я не склонен преувеличивать влияние идей равенства на людей времён неолитической революции, но в нашем случае это равенство получалось как побочный эффект вышеуказанных факторов, как самостоятельный фактор вряд ли сильно значимый. Тем более, что поначалу преобладающей была именно полигиния, как наиболее привычная для высокоранговых, но весьма несправедливая к низкоранговым.
Ещё одно важное замечание. Отношение к самке как к товару, который можно купить (и который не возражал против того, орот, по причине большой опасности жизни в саванне, возрастала роль самцов как защитников, со своеобразной милитаризацией популяции, повлекшей за собой предоставление привилегий защитникам (в том числе – за счёт ущемления «прав» самок).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28