Казалось бы, они должны сами возглавить протест, объединиться с теми членами Церкви, которые защищают свою веру и опаленное огнем и горем Отечество. Ан, нет! Они промолчали. Но это молчание из того разряда, "которым, – по слову святых отцов, – предается Бог"! И ведь если бы Тюменский архиерей был единственный! Но ведь таких как он, похоже, большинство. Вся церковная верхушка преклонила выю пред этой жидовской властью и рабски ей угождает… На примере Тюмени явственно видно, как паства и церковноначалие оказались здесь по разную сторону баррикад, и в случае с содомитом Моисеевым, и в случае религиозной экспансии иноверцев. Увы, это становится характерной картиной в нашей Церкви. Решая насущные проблемы современной церковной жизни, православной общественности сначала приходится "победить" собственное священноначалие, напомнить нашим пастырям об их святых обязанностях сохранять чистоту веры, отстаивать права и интересы православного народа, – и только потом уже воевать с чиновниками светскими"[298].Когда–то такая волна мирянского активизма уже разрушила церковную жизнь: именно активность братств способствовала уходу украинского епископата в унию. Да, у нас обычно говорят, что братства Православие спасли. Но реальная их роль в становлении унии была сложнее.
Для ее уяснения надо держать в уме время и место действия. Время – XVI век. Век Реформации. Место действия – Польша. Та Польша, которая едва на сорвалась сама в протестантство. Реформация и католическая Контрреформация разворачивались на глазах польской окраины ("Украины").
Львов (тогдашнее его имя – Лемберг) был типичным европейским городом, а львовское братство – типичным бюргерским союзом (Это то, о чем у нас часто забывают: братства это не проявление духа так называемой соборности; они создавалось по образцу западноевропейских бюргерских городских объединений).
И, как это свойственно бюргерским союзам 16 века, братства не избежали искушения пореформировать Церковь. Например, луцкое братство явно склонялось к протестантским акцентам на "всеобщее священство мирян": "Несть духовный ни людин, но вси есмы едино во Христе Иисусе"[299]. Глава же Львовского братства князь Острожский писал, что нужна реформа церковной жизни, включая «таинства и другие человеческие изобретения» («поправить некоторых речей в церквах наших, а звлаща около сакраменту и иншых вымыслов людских»)[300]. Исследователи же характеризуют взгляды князя Острожского как экуменические (у Острожского даже был свой проект унии)[301].
Контакты братчиков с протестантами известны. Но важны не столько действительные протестантские симпатии и планы братчиков, сколько то, как они воспринимались епископатом. А с этой тоски зрения братчики казались протестантствующими[302]. Себя же братчики считали полномочными толкователями канонов. Интересно, что если церковная власть на Западе не разрешала мирянам читать Библию, то в Западной Руси Виленский собор 1509 года запретил мирянам чтение Кормчей книги – то есть сборника канонических правил[303].
Безобразий в церковной жизни было много. Братчики считали, что если они возьмут контроль над церковной жизнью, то она улучшится.
Вот описание тех событий известнейшим украинским историком (причем настроенным антикатолически):
"Братчики следили за чтением и жизнью своих членов, делали им указания… Когда братчики предложили этот новый устав на утверждение антиохийскому патриарху Иоакиму, патриарх, насмотревшись перед тем на беспорядки в украинской церкви, был чрезвычайно обрадован таким высоким настроением. Он не только одобрил их намерения, но снабдил различными поручениями и правами, дотоле неслыханными: братчики должны были следить также и за духовенством, доносить о замеченных беспорядках епископу, а если бы епископ противился и не поступал по закону – то и ему они не должны повиноваться как врагу правды. Патриарх постановил также, чтобы все прочие братства повиновались Успенскому Львовскому. Это были чрезвычайно широкие права, коренным образом изменявшие все церковные порядки, и пожалованы они были братству без нужды и неосмотрительно, т. к. неизбежно должны были повлечь за собой недоразумения и столкновения с духовенством. Но так поступил не только Иоаким[304], а и константинопольский патриарх Иеремия, приехавший два года спустя (1588) и утвердивший эти распоряжения…[305] Чрезвычайно широкие права по отношению к духовенству и епископам, сообщенные львовскому братству патриархами[306], было весьма опасным и ненужным подарком, так как во влекали братство в совсем лишнюю борьбу с духовенством и много повлияли на то, что православные епископы начали искать себе защиты у католической иерархии. Как только Львовские братчики, исполняя поручение патриарха Иоакима, взялись заводить порядки среди местного духовенства, сей час же вышла у них из–за этого ссора с владыкой Балабаном – ссора совершенно ненужная! Гедеон Балабан был довольно обpaзованный владыка, с добрыми намерениями, и до сих пор поддерживал просветительные стремления братства, но не мог стерпеть, когда эти «простые хлопы» начали вмешиваться и указывать ему, что должно быть и чего не должно быть. Гедеон не покорился, проклял Львовское братство[307] и начал чинить ему всяческие неприятности. А когда патриарх Иеремия, приехав на Украину самолично и разобрав дело на месте, стал еще более решительно на сторону братства и освободил его из–под власти епископа, то владыка Гедеон был этим так огорчен, что обратил ся к своему недавнему врагу, архиепископу львовскому, и просил, чтобы тот освободил украинских владык из–под власти патриархов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153