ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Менделе не мог перенести эту ложь, он подошел и перевернул корзину на глазах у всех, чтобы никто не смел скрывать правду от глаз людей.
Странным мальчиком был Менделе, и странными были его поступки. Он не танцевал в кругу вместе со всеми, не участвовал в детских играх, не вступал в беседы детей. Обычно он убегал от своих сверстников в поля, распластывался на земле и смотрел на небо. Его глаза следили за облаками, проплывавшими над местечком, за солнцем, садящимся за горизонт. Он любил карабкаться на окрестные горы, взбираться на их вершины и смотреть с большой высоты вниз, обозревая просторы. Смотреть с высоты на все…
Ему нравилось очарование ночи. Он любил вслушиваться в звуки своих быстрых шагов, раздававшихся во время его прогулок в долгие зимние ночи.
7.7 Рабби Мендл ищет духовного руководителя. На распутье…
Рабби Мендлу еще не было 20 лет, в нем боролись острый ум и бурные чувства. Дом его отца в Гураи и дом тестя в Томашове были полны светом Торы, исходившим из комнаты Виленского Гаона, рабби Элияу, проникавшим и сюда, в маленькие местечки Польши. Образ Виленского Гаона витал в доме, где родился и вырос Менделе. Этот образ требовал от молодого человека ни на минуту не расслабляться, не отрываться от учения.
И действительно, Менделе, который чрезвычайно почитал Виленского Гаона, постоянно погружался в глубокий и безбрежный океан Талмуда и его комментариев. Но буря, бушевавшая в сердце Менделе, не успокаивалась во время изучения Талмуда. Он не нашел там ответы на вопросы, волновавшие его душу. Наоборот, чем больше он учил Талмуд, тем больше возникало у него вопросов и сомнений.
Длинными зимними ночами Менделе уединялся в углу синагоги, от заката и до утра открытая книга лежала перед ним, но его мысли витали в других мирах, в мирах, которые недоступны описанию человеческими словами. Его наполняли вопросы о Тайнах Творения, Мироздания, тайны Начала, Космоса и его последних дней. Он старался слиться с Тайной Бытия. Его душа не могла удовлетвориться простым изучением Талмуда, она жаждала Каббалы …
Хотя Менделе был еще очень молод, один из богачей Томашова взял его себе в зятья. Не случайно был заброшен в это маленькое местечко старый хасид. В одну из ночей, когда они остались в синагоге вдвоем, старик открыл для Менделе мир хасидизма.
Он рассказал о свете, который спустил в наш мир Бааль-Шем Тов, об его учениках, об учениках его учеников, которые разносят свет Бааль-Шем Това, идя новым путем. Менделе внимательно слушал, и словно свежим ветром обдуло его. «Он умел рассказывать, – сказал Рабби Мендл о своем тесте, – а я умел слушать».
Надо сказать, что хасидизм возник как чисто каббалистическое течение. Это была первая попытка распространить Каббалу в самых широких массах. По непонятным для нас причинам хасидизм был встречен в штыки величайшим каббалистом – Виленским Гаоном.
Кстати, Виленский Гаон получил известность именно как каббалист, и лишь потом он стал известен и как большой знаток Талмуда и других частей Торы. Его противодействие хасидизму основывалось именно на разногласиях в вопросах Каббалы. Но в чем именно заключались эти разногласия, нам непонятно.
Сторонники простого, пресного изучения Торы, фактически втаптывающие Ее в грязь, подняли Виленского Гаона на свои знамена и организовали настоящую травлю хасидов. Пережитки этой борьбы сохраняются по сей день. В те времена в юго-восточной Польше, где жил рабби Мендл, проходил самый настоящий фронт между хасидами и их противниками – митнагдим.
Были местечки, где преобладали хасиды (Томашов, Люблин), а были местечки, где заправляли митнагдим (Гураи). Как мы вскоре увидим, этот водораздел прошел и по семье рабби Мендла – его отец был решительным противником хасидизма.
После беседы с тестем молодой Менделе отправился в Люблин, к великому каббалисту рабби Якову Ицхаку, которого называли «Провидец из Люблина», источнику хасидизма и раву равов в своем поколении.
7.8 В Люблине у Провидца
Сияющий венец коронует голову рабби Якова Ицхака. Лучше всего передал его величие Рабби Ашер из Ропшиц, который сказал: «Приехавшему в Люблин к Провидцу казалось, что Люблин – это Земля Израиля, двор синагоги – Иерусалим, сама синагога – Храмовая гора, Провидец – Святая Святых, а его голос – голос Шхины (Божественного откровения)».
Но рабби Мендл пришел к Провидцу не как все хасиды, заполнявшие дороги, ведущие в Люблин. Его гнал духовный голод. Он знал, что просить у человека, которого он предназначил быть своим духовным учителем, Равом. Но то, чего он хотел, он в Люблине не получил.
Не помогла та приязнь, которую проявил Провидец к нему с того самого момента, как Мендл переступил порог его комнаты, не помогла длинная беседа наедине, чего удостаивались лишь избранные – ведь старый каббалист видел духовный потенциал юноши.
Рабби не приобрел сердце Мендла даже тогда, когда присоединил его, никому не известного парня, к группе своих избранных учеников, в которой были только лучшие из лучших, люди, серьезно учившие Каббалу. Все эти почести, которые Мендл получил от Провидца, лишь ослабили его желание быть его хасидом. Не для того приехал он в Люблин, чтобы получать почести, а для того, чтобы найти Рабби.
7.9 Это Бог мой
Пребывание Мендла в Люблине, его контакты с Провидцем испортили его взаимоотношения с отцом. Отец Мендла, рабби Лейбуш, был ярый митнагед, т.е. противник хасидизма и Каббалы. Он был чистым талмудистом и уделял все внимание педантичному исполнению заповедей. Когда до него дошли слухи, что его сын стал на путь хасидизма, он немедленно отправился в Люблин и потребовал от Мендла, чтобы тот вернулся на старый, испробованный путь «классического» иудаизма (как его понимали противники хасидизма), т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
Странным мальчиком был Менделе, и странными были его поступки. Он не танцевал в кругу вместе со всеми, не участвовал в детских играх, не вступал в беседы детей. Обычно он убегал от своих сверстников в поля, распластывался на земле и смотрел на небо. Его глаза следили за облаками, проплывавшими над местечком, за солнцем, садящимся за горизонт. Он любил карабкаться на окрестные горы, взбираться на их вершины и смотреть с большой высоты вниз, обозревая просторы. Смотреть с высоты на все…
Ему нравилось очарование ночи. Он любил вслушиваться в звуки своих быстрых шагов, раздававшихся во время его прогулок в долгие зимние ночи.
7.7 Рабби Мендл ищет духовного руководителя. На распутье…
Рабби Мендлу еще не было 20 лет, в нем боролись острый ум и бурные чувства. Дом его отца в Гураи и дом тестя в Томашове были полны светом Торы, исходившим из комнаты Виленского Гаона, рабби Элияу, проникавшим и сюда, в маленькие местечки Польши. Образ Виленского Гаона витал в доме, где родился и вырос Менделе. Этот образ требовал от молодого человека ни на минуту не расслабляться, не отрываться от учения.
И действительно, Менделе, который чрезвычайно почитал Виленского Гаона, постоянно погружался в глубокий и безбрежный океан Талмуда и его комментариев. Но буря, бушевавшая в сердце Менделе, не успокаивалась во время изучения Талмуда. Он не нашел там ответы на вопросы, волновавшие его душу. Наоборот, чем больше он учил Талмуд, тем больше возникало у него вопросов и сомнений.
Длинными зимними ночами Менделе уединялся в углу синагоги, от заката и до утра открытая книга лежала перед ним, но его мысли витали в других мирах, в мирах, которые недоступны описанию человеческими словами. Его наполняли вопросы о Тайнах Творения, Мироздания, тайны Начала, Космоса и его последних дней. Он старался слиться с Тайной Бытия. Его душа не могла удовлетвориться простым изучением Талмуда, она жаждала Каббалы …
Хотя Менделе был еще очень молод, один из богачей Томашова взял его себе в зятья. Не случайно был заброшен в это маленькое местечко старый хасид. В одну из ночей, когда они остались в синагоге вдвоем, старик открыл для Менделе мир хасидизма.
Он рассказал о свете, который спустил в наш мир Бааль-Шем Тов, об его учениках, об учениках его учеников, которые разносят свет Бааль-Шем Това, идя новым путем. Менделе внимательно слушал, и словно свежим ветром обдуло его. «Он умел рассказывать, – сказал Рабби Мендл о своем тесте, – а я умел слушать».
Надо сказать, что хасидизм возник как чисто каббалистическое течение. Это была первая попытка распространить Каббалу в самых широких массах. По непонятным для нас причинам хасидизм был встречен в штыки величайшим каббалистом – Виленским Гаоном.
Кстати, Виленский Гаон получил известность именно как каббалист, и лишь потом он стал известен и как большой знаток Талмуда и других частей Торы. Его противодействие хасидизму основывалось именно на разногласиях в вопросах Каббалы. Но в чем именно заключались эти разногласия, нам непонятно.
Сторонники простого, пресного изучения Торы, фактически втаптывающие Ее в грязь, подняли Виленского Гаона на свои знамена и организовали настоящую травлю хасидов. Пережитки этой борьбы сохраняются по сей день. В те времена в юго-восточной Польше, где жил рабби Мендл, проходил самый настоящий фронт между хасидами и их противниками – митнагдим.
Были местечки, где преобладали хасиды (Томашов, Люблин), а были местечки, где заправляли митнагдим (Гураи). Как мы вскоре увидим, этот водораздел прошел и по семье рабби Мендла – его отец был решительным противником хасидизма.
После беседы с тестем молодой Менделе отправился в Люблин, к великому каббалисту рабби Якову Ицхаку, которого называли «Провидец из Люблина», источнику хасидизма и раву равов в своем поколении.
7.8 В Люблине у Провидца
Сияющий венец коронует голову рабби Якова Ицхака. Лучше всего передал его величие Рабби Ашер из Ропшиц, который сказал: «Приехавшему в Люблин к Провидцу казалось, что Люблин – это Земля Израиля, двор синагоги – Иерусалим, сама синагога – Храмовая гора, Провидец – Святая Святых, а его голос – голос Шхины (Божественного откровения)».
Но рабби Мендл пришел к Провидцу не как все хасиды, заполнявшие дороги, ведущие в Люблин. Его гнал духовный голод. Он знал, что просить у человека, которого он предназначил быть своим духовным учителем, Равом. Но то, чего он хотел, он в Люблине не получил.
Не помогла та приязнь, которую проявил Провидец к нему с того самого момента, как Мендл переступил порог его комнаты, не помогла длинная беседа наедине, чего удостаивались лишь избранные – ведь старый каббалист видел духовный потенциал юноши.
Рабби не приобрел сердце Мендла даже тогда, когда присоединил его, никому не известного парня, к группе своих избранных учеников, в которой были только лучшие из лучших, люди, серьезно учившие Каббалу. Все эти почести, которые Мендл получил от Провидца, лишь ослабили его желание быть его хасидом. Не для того приехал он в Люблин, чтобы получать почести, а для того, чтобы найти Рабби.
7.9 Это Бог мой
Пребывание Мендла в Люблине, его контакты с Провидцем испортили его взаимоотношения с отцом. Отец Мендла, рабби Лейбуш, был ярый митнагед, т.е. противник хасидизма и Каббалы. Он был чистым талмудистом и уделял все внимание педантичному исполнению заповедей. Когда до него дошли слухи, что его сын стал на путь хасидизма, он немедленно отправился в Люблин и потребовал от Мендла, чтобы тот вернулся на старый, испробованный путь «классического» иудаизма (как его понимали противники хасидизма), т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142