С горечью она подумала: Мите я не скажу. Он и так расстроенный, потом я не знаю, что он мне ответит. Ужасно, что я его иногда не понимаю! Когда я ему рассказала зимой, что поспорила с завучем, он вдруг сказал: "Зачем ты, Лена, ей все это говоришь? Ее ты не переделаешь, а себя изведешь. Пойми, у нее больше возможностей, поверят ей, а не тебе. Ты, как маленькая, не хочешь считаться с условиями"... Конечно, это он сказал потому, что хотел оградить меня от передряг, но все-таки я его не понимаю. Никогда я ему не сказала бы "молчи", если бы он возмутился какой-нибудь мерзостью. Мы многое по-разному воспринимаем. Он мне раз сказал, что это от возраста. Не знаю... Он так мне и не объяснил, почему голосовал за выговор. Иногда я с ним теряюсь...
Дома Лену ждало письмо от Журавлева: Иван Васильевич писал, что во второй половине июня рассчитывает приехать за Шурочкой. Лена вспыхнула: почему он решил, что я ее отпущу? Хочет повидаться - пусть приезжает. А я уйду на целый день. Не моту и подумать, как он войдет, заговорит!.. Может быть, это нехорошо, но я его ненавижу...
Леонид Борисович сказал, что Митя звонил - он вернется поздно, у них какое-то совещание. Лена подумала: вот ему я могу рассказать, он поймет...
Леонид Борисович выслушал ее с интересом.
- Мальчик хороший. Дурак он, конечно, ну, а кто в его возрасте не был дураком? Я, когда был в четвертом классе гимназии, влюбился в одну актрису из театра Корша, увидал на сцене и понял - это мой идеал. Каждый вечер поджидал ее у театра и шел позади, она возвращалась домой пешком - жила близко, в Газетном переулке. Иногда ее провожали кавалеры, мне все равно было, я только глядел издали и думал: "Идеал!" А раз она остановилась и начала на меня кричать: "Нахальный мальчишка! Кто тебе это позволяет? Я в твою гимназию пожалуюсь". Можете представить, что я переживал! Даже о самоубийстве думал... Нет, мальчик как мальчик. Вы говорите "отремонтировать парту"? Сложнейшая проблема! Да если бы мне дали, я бы в два часа сделал. Я ведь там многому научился, не только агроном, я и горняк, и электромонтер, и столяр, и организатор ансамбля... Но завуч ваша - это действительно явление...
- К сожалению, в города с ней считаются.
- Кто? Наверно, такие, как она. Мне говорили, что в гороно Степанов, честный человек и энергичный. Вы, главное, не унывайте. Я на многое гляжу что называется свежими глазами, как будто семнадцать лет спал и проснулся. Иногда огорчаюсь, а чаще радуюсь. Сегодня был у Демина. Прекрасное впечатление производит. Заинтересовался моей работой, сказал, что отведет опытный участок, спросил, хватает ли места в нашей тепличке. Полтора часа у него просидел. Он, оказывается, обо мне все знал. В тридцать четвертом у меня его старший брат экзамены сдавал. Я-то, конечно, не помню, а ему брат рассказывал. Он мне говорил, что в техникуме мало уделяют внимания исканиям, а ведь в молодости ум пытливый, смекалка у человека развивается, если не только зубрить, а попробовать свое слово сказать... Я от него ушел довольный. Такие много могут сделать, очень много. Пробивать надо... Вот и в гороно пробьете. Могут, конечно, вам нервы потрепать, а в итоге пробьете... В хорошее время вы начинаете действовать. Мне бы еще десять лет!
Коротеев вернулся неожиданно рано - совещание перенесли. Лена сразу оборвала разговор о своих неприятностях. А посмотрев на Митю, удивилась: до чего он сегодня веселый! Я его давно таким не видала. Он дурачился, рассказывал смешные истории Шурочке, и они оба так смеялись, что Лена шутя заткнула уши.
Его настроение передалось ей. Она больше не думала ни о завуче, ни о гороно, ни о письме Ивана Васильевича. Все как-то сразу стало радостным. Я несправедлива к Мите. Почему я решила, что не могу ему рассказать про педагогический совет? Глупо! Могу рассказать, и он со мной согласится. Но ей было слишком хорошо на душе, не хотелось вспоминать Екатерину Алексеевну.
Разговор начал Леонид Борисович:
- Мы до твоего прихода один вопрос обсуждали. Завуч у Лены своеобразная. Лена боится, что она пойдет в гороно, к Мерзляковой. По-моему, ничего из этого не выйдет. Придраться к Лене нельзя, поступила она совершенно правильно. А в гороно есть люди, кроме Мерзляковой. Мне, например, говорили про Степанова...
Коротеев улыбнулся.
- Это, наверно, детективный роман о покушении на парту? Ну, Лена, рассказывай, что еще придумала твоя Дмитриева!
Лене пришлось рассказать про все, но теперь ей было весело, и она передразнивала Екатерину Алексеевну, показала в лицах педагогический совет, рассмешила Коротеева любимыми словечками Васи: "категорически не могу" и "абсолютно утверждаю".
Дмитрий Сергеевич сказал, что Лена не должна ни в коем случае идти на попятную, нельзя дать мальчика в обиду. А насчет Степанова это правда, он с ним встречался в горсовете, человек живой, смелый.
Глаза у Дмитрия Сергеевича по-прежнему были светлые, веселые. Только на минуту легкая тень прошла по лицу, когда он сказал, задумавшись:
- Может быть, твоя Дмитриева не такая уж ведьма, просто ущербная...
Шурочку уложили Леонид Борисович ушел в техникум на партсобрание.
- Хочешь, пройдемся, - предложил Лене Коротеев. - Вечер чудесный.
Они пошли в городской сад. Там было много народу. Дмитрий Сергеевич улыбался: до чего все хорошеет весной! Зимой люди кажутся мрачными - в тулупах, в шубах, в платках. А сейчас все женщины нарядные. Пестрые платья. Да и лица довольные Смеются. Влюбленные уходят в боковые аллеи - там меньше людей. Пахнет свежеразрытой землей, дождем, черемухой
- Лена, ты посмотри!
Внизу широкая река, в полусвете полуночи она медленно шевелится, пепельная, сизая, серебряная - это сквозь облака пробился месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87