Толька, заложив в рот два пальца, пронзительно свистнул. Ягодай не ответил.
– Боится! – сказал Сашка. – Думает, мы его опять в болото потащим.
– Ягода-а-ай! Не бойсь! – закричали ребята все вместе.
Валька вышел из кустов, но к ребятам подойти все же не решился, так и шел всю дорогу далеко сзади.
Когда миновали луга и надо было поворачивать влево к деревне, Сашка предложил:
– А знаете что? Дома чего сейчас делать в такую рань? Идемте лучше на речку!
Не больше чем через час ватага была уже на песчаных отмелях Ловати. Искупались, позагорали, потом принялись гонять мальков, стараясь брызгами загнать их в крохотный заливчик между берегом и отмелью.
Ленька зашел подальше, споткнулся о скользкую корягу и, поднимаясь, заметил, что в воде что-то блеснуло. Он нагнулся и вытащил из воды небольшой, величиной с ладонь, потемневший старинный крест.
– Чур, одному, чур, одному! – закричал он, показывая свою находку.
Ребята окружили Леньку. Металлический крест был словно из кружева, а в промежутках между узорами виднелась белая и голубая эмаль. Кое-где эмаль отвалилась. В середине креста блестела бусина вишневого цвета величиной с крупную горошину. Ленька протер ее и посмотрел на свет.
– Смотрите-ка, что здесь! – изумленно воскликнул он. – Как переводная картинка!
Ребята поочередно прильнули глазом к вишневой бусине, и каждый отчетливо увидел бородатого человека, идущего в гору с крестом на плече.
– Вот это да! – восхищенно прошептал Ягодай.
– Не трогайте! – предупредил всех Серега. – Это, может быть, цыганский крест, от него всякие напасти бывают.
– Да брось ты! – обозлился Ленька. – Все это бабушкины сказки.
– А вот попробуй разбей крест! Сразу тебя громом шарахнет! Разбей, если бабушкины сказки!
– Захочу и разобью.
– Ну захоти!
Ленька огляделся, увидел валун, поросший мхом, положил на него крест, схватил другой камень и что есть силы ударил по кресту. Брызгами полетела эмаль, и от креста остался только бесформенный кусок темного металла.
– Ну, что? Вот тебе и гром, и цыганский крест… Жалко только глазок с картинкой.
Серега был несколько обескуражен таким оборотом дела. Он верил в магическую силу цыганского креста, так же как верил в домовых и русалок. Ленька сильно поколебал его уверенность. Но Серега в спорах придерживался правила: ни с чем не соглашаться и ни в коем случае не сдаваться.
– Тебе все сказки! – возразил он Леньке. – Может, и свистуны тебе тоже сказки?
– Какие свистуны?
– А те, что за теткой Дарьей гнались на Сухой ниве? Змеи такие, как бесхвостые чурбаны, с петушиными гребешками. Тоже, может быть, не поверишь?
– И не поверю! Когда это они гнались?
– Ну давно, когда нас еще и на свете не было. А что гнались, это точно. Свистят и скачут за ней. Она им что-нибудь бросит, они остановятся, понюхают и опять скачут. А гребешки красные, кровяные, и зубы как у собаки. Ух, страшно!
– Небылицы! – возразил Сашка, хотя с интересом слушал рассказ про зубатых свистунов, которые ночами гоняются за людьми…
Только подходя к деревне, ребята почувствовали, как они голодны.
Ленька прибежал домой и сразу уселся за стол.
– Мам, – проговорил он с полным ртом, – я на Ловати цыганский крест нашел. Глянь!
– Какой же это крест, сынок?
– Нет, он не такой был. Это я его камнем разбил. На спор. Сказали, что громом меня убьет, а я вон как его разукрасил – и ничего.
– Да что ж это ты, греховодник, делаешь! – рассердилась вдруг Екатерина Алексеевна. Рассердилась, так, что лицо ее покраснело. – Беды нажить хочешь? Да видано ли дело, чтобы православный крест камнем бить? Вот я тебя сейчас!..
Мать ухватила с порога обшарпанный веник. Ленька никогда не видел ее такой сердитой.
– Ты чего? – едва не плача, Ленька выскочил из-за стола. – Все равно бога нет!..
– Перестань богохульничать! – Она говорила что-то еще, но Леньки в избе уже не было.
Спал он на сеновале. Утром проснулся чуть свет, сразу вспомнил про вчерашнюю ссору, и у него снова испортилось настроение. Хмурый вошел он в избу. Но мать встретила его новостью: отец собирается в Ленинград по делам и хочет взять с собой Леньку. Вот это была радость! Где уж тут вспоминать о вчерашних неприятностях! Мир в доме был восстановлен.
Через неделю собрались ехать. Александр Иванович попрощался с женой, с дочками, проверил бумаги, посмотрел, не забыл ли чего, взял фанерный баульчик с вещами. В сапогах и ватном пиджачке гордо и широко шагал Ленька по улице рядом с отцом. Он не чувствовал жары, он вообще, казалось, ничего не чувствовал, кроме огромной радости: ему предстояло впервые ехать на поезде, да еще так далеко – в Ленинград!

Серебряная гробница

Ребята сидели около самой воды на горячем песке. Ленька в пояснение своего рассказа о Ленинграде чертил что-то хворостиной на сыром песке, а мягкие волны тотчас же стирали, будто слизывали, его чертежи и рисунки. Ленька уже объяснил товарищам, что Эрмитаж – это такой музей, где чего-чего только нет, а раньше там жили цари. Ребятам порой казалось, что их приятель кое-где подвирает, но они пока помалкивали. Однако настал момент, когда они не выдержали. Подумать только: Ленька сказал, что в одной из комнат Эрмитажа стоит гроб Александра Невского. Стоит будто бы около стенки, весь серебряный, а весит девяносто пудов.
– Нет, – не выдержал Сашка, который до того очень доверчиво слушал все, что рассказывал Ленька, – ты бабушкины сказки нам не рассказывай. Что-то я ничего не слышал про такое. Может, скажешь еще из чистого золота?
– Да я его своими газами видел! Провалиться мне на этом месте! Весь из серебра, и написано, что весит девяносто пудов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60