ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Закончил он в ту секунду, когда мы въехали на Капитолийский холм.
Прессы было много, но ей отвели место на приличном расстоянии. Служба безопасности свое дело знает. Однако до нас все-таки доносились крики: «Где президент? Что случилось?»
Избранный президент ограничился тем, что помахал репортерам, хотя уже было известно, что у него вошло в привычку подходить к заграждению и отвечать на вопросы – нехорошая привычка, с моей точки зрения, которая, кстати, во время избирательной кампании не один раз приводила к неприятностям.
Мы с Фили бросились догонять Такера, когда он шел в толпе по мраморному коридору Конгресса. Фили сунул ему в руку листок бумаги.
Тот прочитал его и нахмурился.
– «Эмоциональное потрясение»? Хуже некуда, Фили. О чем вы думали? – Он смял бумагу и зажал ее в кулаке. – Придется самому расхлебывать.
И опять все стремительно закрутилось. Помню, как вышел на январский холод, помню чистое голубое небо, вспышки, оркестр военно-морского флота, игравший мелодию из «Великолепной семерки», наш гимн.
– Где вас всех носило? – прошептала Джоан. – Публика рвет и мечет.
– Предотвращали катастрофу, – таинственно ответил я.
Судя по виду людей на возвышении, Джоан была права. Радости я не приметил ни на одном лице. Некоторые выглядели словно обкуренные. Да и то сказать, попробуй выдержи четыре градуса мороза. Судья Маршалл посинел – очевидно, у него сдавало сердце. У меня заледенели кишки, завязавшись прежде в гордиев узел. Я полез в карман за таблетками, но от них остались одни крошки.
Такер шел к возвышению. По толпе пробежал шумок в ответ на беспрецедентное нарушение протокола: избранный президент намеревался сначала сказать речь, а уж потом давать клятву.
– Господин главный судья, сенатор Хастингс, уважаемые члены Конгресса, друзья, американцы, – сказал Такер, – полагаю, вы ждете от меня объяснений.
Увы, эти слова станут лейтмотивом президентского правления Такера.
– Президента нет с нами. Он… не смог быть с нами. Ему пришлось покинуть Белый дом и город, где он провел последние восемь лет. Но он сказал мне, что не сомневается, вы поймете и простите его. Президенту оказалось не под силу справиться с чувствами. Поэтому он попросил меня попрощаться с вами вместо него.
Все молчали.
– Итак, он оставляет свой пост, но наши молитвы и наша благодарность навсегда с ним.
Послышался шум лопастей, то стихавший, то вновь усиливавшийся. Избранный президент умолк, и десятки тысяч голов повернулись в сторону надвигавшегося гула. Наверное, нет американца, не знакомого с драматическими телевизионными кадрами, передававшими остроту того момента, когда президентский вертолет пошел на вираж, как бы прощаясь, прежде чем исчезнуть за Капитолием. Когда стих шум мотора, я увидел, как люди полезли за носовыми платками, не в силах сдержать слезы, а потом воцарилась почти благоговейная тишина. Помнится, мне подумалось: до чего же трогательно. Однако не исключено, что носовые платки понадобились, поскольку надвигалась очередная эпидемия гриппа, которым в тот исторический день заразилось множество людей.
Книга первая
Медовый месяц
1
В овальном кабинете
Президент как будто не понимает серьезности положения. Неужели нам суждено в ключевые моменты его правления забиваться в туалеты, чтобы посовещаться? Жаль.
Из дневника. 12 февраля 1989 года
Я не предлагаю вам, как делают многие мемуаристы из Белого дома, рассказ о моей родословной, насчитывающей четыре сотни лет. Но поскольку меня часто спрашивают, почему я говорю так, как говорю, то придется кое-что объяснить.
Я родился в Англии во время второй мировой войны. Мой отец служил в инженерных войсках, и был ранен: попал в аварию из-за неисправного крана. Его поместили в английский госпиталь, где он встретился с моей матерью, служившей медсестрой. Потом они поженились, и родился я. Когда война закончилась, отец вернулся в Бойсе, что в Айдахо, и стал работать помощником управляющего на бумажной фабрике. Маме нравилось в Айдахо, но она все равно скучала по Англии и внушила мне любовь к своей родине. Учился я в Англии и там же влюбился в девушку, работавшую бухгалтером в благотворительной организации. Однако, будучи единственным сыном, вернулся в Бойсе, чтобы родители не страдали от одиночества в осеннюю пору своей жизни.
Поступив на службу в компанию «Дьюи, Скрюэм и Хау, бухгалтерская отчетность», я познакомился с Томасом Нельсоном Такером. В Бойсе он был видной фигурой, сыном антрепренера Томаса Оглторпа Такера, грузного господина, двигавшегося с грацией тюленя Моя жена Джоан и я не принимали участия в блестящей жизни «всего Бойсе» – le tout Boise, как говорят французы, поэтому я знал о нем главным образом из хроники светской жизни, которую читал весьма нерегулярно. У мистера Такера, как я называл его вплоть до дня инаугурации, были кое-какие неприятности с департаментом налогов и сборов из-за небрежностей в оформлении деклараций о доходах. Делами старого Такера занималась наша компания, и ничего удивительного, что меня позвали навести порядок в документации. Что ж, я был рад помочь.
Так началась дружба, которая стала самой важной частью моей жизни, если, конечно, не считать религии и семьи. С первого же момента я понял, что молодому человеку уготовано большое будущее. И не ошибся. Я стал его финансовым помощником на успешных губернаторских гонках. Был чем-то вроде министра без портфеля, улаживал его личные дела, скажем, поездки, встречи, даже домашние проблемы. Если бы у меня был щит, то на нем следовало бы написать: SEMPER IBI. Всегда рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Прессы было много, но ей отвели место на приличном расстоянии. Служба безопасности свое дело знает. Однако до нас все-таки доносились крики: «Где президент? Что случилось?»
Избранный президент ограничился тем, что помахал репортерам, хотя уже было известно, что у него вошло в привычку подходить к заграждению и отвечать на вопросы – нехорошая привычка, с моей точки зрения, которая, кстати, во время избирательной кампании не один раз приводила к неприятностям.
Мы с Фили бросились догонять Такера, когда он шел в толпе по мраморному коридору Конгресса. Фили сунул ему в руку листок бумаги.
Тот прочитал его и нахмурился.
– «Эмоциональное потрясение»? Хуже некуда, Фили. О чем вы думали? – Он смял бумагу и зажал ее в кулаке. – Придется самому расхлебывать.
И опять все стремительно закрутилось. Помню, как вышел на январский холод, помню чистое голубое небо, вспышки, оркестр военно-морского флота, игравший мелодию из «Великолепной семерки», наш гимн.
– Где вас всех носило? – прошептала Джоан. – Публика рвет и мечет.
– Предотвращали катастрофу, – таинственно ответил я.
Судя по виду людей на возвышении, Джоан была права. Радости я не приметил ни на одном лице. Некоторые выглядели словно обкуренные. Да и то сказать, попробуй выдержи четыре градуса мороза. Судья Маршалл посинел – очевидно, у него сдавало сердце. У меня заледенели кишки, завязавшись прежде в гордиев узел. Я полез в карман за таблетками, но от них остались одни крошки.
Такер шел к возвышению. По толпе пробежал шумок в ответ на беспрецедентное нарушение протокола: избранный президент намеревался сначала сказать речь, а уж потом давать клятву.
– Господин главный судья, сенатор Хастингс, уважаемые члены Конгресса, друзья, американцы, – сказал Такер, – полагаю, вы ждете от меня объяснений.
Увы, эти слова станут лейтмотивом президентского правления Такера.
– Президента нет с нами. Он… не смог быть с нами. Ему пришлось покинуть Белый дом и город, где он провел последние восемь лет. Но он сказал мне, что не сомневается, вы поймете и простите его. Президенту оказалось не под силу справиться с чувствами. Поэтому он попросил меня попрощаться с вами вместо него.
Все молчали.
– Итак, он оставляет свой пост, но наши молитвы и наша благодарность навсегда с ним.
Послышался шум лопастей, то стихавший, то вновь усиливавшийся. Избранный президент умолк, и десятки тысяч голов повернулись в сторону надвигавшегося гула. Наверное, нет американца, не знакомого с драматическими телевизионными кадрами, передававшими остроту того момента, когда президентский вертолет пошел на вираж, как бы прощаясь, прежде чем исчезнуть за Капитолием. Когда стих шум мотора, я увидел, как люди полезли за носовыми платками, не в силах сдержать слезы, а потом воцарилась почти благоговейная тишина. Помнится, мне подумалось: до чего же трогательно. Однако не исключено, что носовые платки понадобились, поскольку надвигалась очередная эпидемия гриппа, которым в тот исторический день заразилось множество людей.
Книга первая
Медовый месяц
1
В овальном кабинете
Президент как будто не понимает серьезности положения. Неужели нам суждено в ключевые моменты его правления забиваться в туалеты, чтобы посовещаться? Жаль.
Из дневника. 12 февраля 1989 года
Я не предлагаю вам, как делают многие мемуаристы из Белого дома, рассказ о моей родословной, насчитывающей четыре сотни лет. Но поскольку меня часто спрашивают, почему я говорю так, как говорю, то придется кое-что объяснить.
Я родился в Англии во время второй мировой войны. Мой отец служил в инженерных войсках, и был ранен: попал в аварию из-за неисправного крана. Его поместили в английский госпиталь, где он встретился с моей матерью, служившей медсестрой. Потом они поженились, и родился я. Когда война закончилась, отец вернулся в Бойсе, что в Айдахо, и стал работать помощником управляющего на бумажной фабрике. Маме нравилось в Айдахо, но она все равно скучала по Англии и внушила мне любовь к своей родине. Учился я в Англии и там же влюбился в девушку, работавшую бухгалтером в благотворительной организации. Однако, будучи единственным сыном, вернулся в Бойсе, чтобы родители не страдали от одиночества в осеннюю пору своей жизни.
Поступив на службу в компанию «Дьюи, Скрюэм и Хау, бухгалтерская отчетность», я познакомился с Томасом Нельсоном Такером. В Бойсе он был видной фигурой, сыном антрепренера Томаса Оглторпа Такера, грузного господина, двигавшегося с грацией тюленя Моя жена Джоан и я не принимали участия в блестящей жизни «всего Бойсе» – le tout Boise, как говорят французы, поэтому я знал о нем главным образом из хроники светской жизни, которую читал весьма нерегулярно. У мистера Такера, как я называл его вплоть до дня инаугурации, были кое-какие неприятности с департаментом налогов и сборов из-за небрежностей в оформлении деклараций о доходах. Делами старого Такера занималась наша компания, и ничего удивительного, что меня позвали навести порядок в документации. Что ж, я был рад помочь.
Так началась дружба, которая стала самой важной частью моей жизни, если, конечно, не считать религии и семьи. С первого же момента я понял, что молодому человеку уготовано большое будущее. И не ошибся. Я стал его финансовым помощником на успешных губернаторских гонках. Был чем-то вроде министра без портфеля, улаживал его личные дела, скажем, поездки, встречи, даже домашние проблемы. Если бы у меня был щит, то на нем следовало бы написать: SEMPER IBI. Всегда рядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12