Ко всему прочему был задействован и вертолет со снайперами на борту.
А чего мелочиться? Мало ли что?
Посреди всего этого хаоса, образовавшегося из бронетранспортера, лопастей вертолета, пистолетов, мужской ругани и выпячивания грудей, галлюцинации Назры вдруг закончились, и она пошевелилась внутри своего кокона из первоклассного немецкого полистирола. Протиснувшись между воздушных подушек, она с ужасом уставилась на практически батальную сцену, развернувшуюся прямо за окнами ее автомобиля, а после этого сделала то, что любой сделал бы в подобных обстоятельствах. Она полезла в карман за сотовым телефоном.
Флоренс Фарфалетти достаточно долго проработала в министерстве иностранных дел США и поэтому твердо знала, что если звонок раздается после полуночи, то это: а) вряд ли кто-то ошибся номером и б) ничего хорошего от него ждать нельзя. Однако, будучи заместителем помощника заместителя госсекретаря по ближневосточным вопросам (ЗПЗГСБВВ), она в) обязана была снять трубку.
– Фарфалетти, – сказала она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более профессионально и бодро. Если это вообще возможно посреди прерванного сна.
Несмотря на тот факт, что ее фамилия произносилась вслух уже ровным счетом тридцать два года, она все равно звучала несколько длинновато. Впрочем, сменив однажды имя, Флоренс понимала, что фамилию ей поменять не удастся. Это убило бы ее деда, который по-прежнему и ничуть не стесняясь гордился своей службой в армии Муссолини в Эфиопии в 1930-х годах. Может быть, после его смерти? Ведь ему было уже за девяносто. Или если опять выйти замуж. А пока ей приходилось мириться с этим генеалогическим нагромождением гласных.
– Фло-ренц!
Флоренс боролась с остатками сна. Тем не менее она узнала васабийскую манеру произношения звука «с». Голос был молодой, нетерпеливый, испуганный и знакомый.
– Назра?
– Да, Флоренц! Это я! Это Назра!
Флоренс щелкнула выключателем лампы и, раздраженно поморщившись, посмотрела на часы. Ну что там еще такое?
Она знала Назру Хамудж. Они познакомились в Каффе, столице Васабии, когда Флоренс жила там. Назра была дочерью одного мелкого шейха из племени азами. Довольно милая, неглупая и начитанная девушка. Васабийские женщины только чтением и могли пополнить свое образование, поскольку по достижении пятнадцати лет им запрещалось продолжать посещение учебных заведений. К другим женам своего мужа Назра относилась без особого почтения, с видимым удовольствием саркастично называя их «мои дорогие сестры». Во время своей тоскливой жизни в Каффе Флоренс не раз слышала одну и ту же сплетню: принц Бавад женился на совсем молоденькой Назре лишь для того, чтобы позлить свою высокомерную вторую жену Бисму, которой трудно было снести то, что стоявшая в социальном смысле на много ступеней ниже ее Назра теперь вдруг с ней уравнялась.
В Вашингтоне Флоренс и Назра возобновили знакомство на каком-то посольском приеме – для жен васабийцев подобные случаи были редкой возможностью показаться на публике. После этого им еще несколько раз удалось пообедать вместе во французских ресторанах, где Назра заказывала самые дорогие вина, мило улыбаясь красному от гнева Халилу. Флоренс относилась к Назре с симпатией. Та много смеялась и была восхитительно неосторожна. Назра знала, что у Флоренс был собственный опыт с васабийскими принцами, и потому доверяла ей. Флоренс в свою очередь исправно составляла официальные отчеты для Госдепартамента после каждой их встречи. Из чувства приличия и уважения к подруге она иногда умалчивала о некоторых подробностях – касавшихся, например, особенностей любовной практики принца Бавада. Но если бы Назра доверила ей какой-либо стратегически важный для Соединенных Штатов секрет, Флоренс, будучи правительственным чиновником, разумеется тут же проинформировала бы соответствующие инстанции.
Так что же все-таки понадобилось Назре в столь неурочный час?
– Фло-ренц. Ты должна мне помочь! Мне нужно политическое убежище! Прошу тебя!
У Флоренс перехватило дыхание. Политическое убежище. В Госдепартаменте это понятие обозначалось словом на букву «К». Первая категория.
Кошмар в царстве бюрократии.
В этом царстве стоит только шепнуть: «Мне нужно политическое убежище», и по тысячам самых гибких позвоночников в мире от ужаса побежит дрожь. В госдеповских мозгах эта фраза вызывает дьявольские видения: бумажная волокита, депеши, встречи, неловкие ситуации, отказы, новые заявления и – неизбежно– разъяснения. Стоит только произнести: «Мне нужно политическое убежище», и дело непременно завершится слезами – не важно, откажут вам или дадут добро. В случае отказа все обычно заканчивается вечерними новостями. Позор нации. Телеведущий с пафосом смотрит с экрана и могильным голосом вопрошает хореем: «Как вообще могло такое в США произойти? «
Короче, Флоренс было уже не до сна. Ее, среднего чиновника министерства иностранных дел, просила о политическом убежище жена полномочного посла той самой страны, откуда в Америку поступала большая часть импортируемой нефти и газа.
Официальная система различия уровней тревоги при нарушении безопасности в правительственных учреждениях США включает шесть цветных кодов: от зеленого до красного. У Флоренс была своя система. И состояла она всего из трех уровней: «Терпимо», «Вот блин! « и «Ни хрена себе! «
Сейчас вся ее психологическая подготовка к поведению в кризисной ситуации полетела псу под хвост. Она вдруг отчетливо услышала свой внутренний голос. Он сказал: «Приплыли». В следующую секунду его заглушил второй голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46