»
– А не пить вино, глупец? – грубо спросил его Зеведей.
– Нет, ей-богу, нет! Давить виноград!
Петр не шутил. Лицо его было серьезно, он пребывал во власти очарования. На мгновение он остановился и потянулся на солнце. Верхняя половина его тела была обнажена, и на груди, там, где находится сердце, чернело огромное изображение рыбы. Художник, давний узник, несколько лет назад выколол ему эту рыбу иглой столь искусно, что казалось, будто она шевелит хвостом и радостно плывет, путаясь в кучерявых волосах на груди. А над рыбой – крест о четырех концах с крюками.
Филиппу вспомнились его овцы. Он не любил копаться в земле, ухаживать за виноградом и давить ягоды.
– Ну и работенку ты подыскал, – насмешливо сказал он Петру. – Давить виноград во веки веков! А по мне, уж лучше бы небо и земля превратились в зеленый лужок, где полным-полно овец да коз: я бы доил их и сливал молоко, чтобы оно струилось рекой с горы в долину и собиралось там в озера, а беднота приходила бы пить его. И чтобы все мы, чабаны, собирались каждый вечер вместе с нашим архипастырем Богом, разводили огонь, жарили барашков и рассказывали друг другу сказки. Вот это и есть Рай!
– Чтоб ты пропал, болван! – пробормотал Иуда, снова злобно взглянув на Филиппа.
Обнаженные кудрявые юноши, в одних набедренных повязках из цветастых лоскутов, сновали туда-сюда и смеялись, слушая эти сумасбродства. У них тоже бил свой Рай, но они о нем помалкивали, опрокидывали корзины в давильню и тут же спешили за ворота, чтобы поскорее оказаться среди сборщиц винограда.
Зеведей уж было собрался тоже отпустить шутку, но так и застыл с разинутым ртом: какой-то странного вида пришелец вошел во двор и стоял, слушая их разговоры. На нем была свисавшая с шеи черная козлиная шкура, волосы были взлохмачены, он был бос, с желтым, как сера, лицом, на котором горели большие черные глаза.
Ноги давильщиков остановились сами собой, а Зеведей проглотил свою шутку. Все обернулись к воротам. Кто был этот живой мертвец, стоявший у входа? Смех оборвался. Почтенная Саломея высунулась в окно, глянула и вдруг воскликнула:
– Андрей!
– Андрей, сынок! – воскликнул и Зеведей. – Что за беда с тобой приключилась? Ты что, из преисподней явился или, может быть, собираешься спуститься туда?
Петр соскочил из давильни на землю, схватил брата за руку и молча с любовью и страхом смотрел на него. Боже мой, и это Андрей?! Крепыш, славный парень, первый в рыбной ловле и на пирушке, который был обручен с самой красивой девушкой в селении – белокурой Руфью? Однажды ночью она утонула в озере вместе со своим отцом: в ту ночь Бог поднял страшный ветер и утопил ее, а Андрей отправился куда глаза глядят, чтобы полностью и бесповоротно отдаться Богу. Кто знает, – сближаясь с Богом, не обретал ли он в Боге Руфь? Видать, не Бога искал он, а свою нареченную.
Петр пристально и испуганно смотрел на брата: каким мы отдали его Богу и каким Тот вернул его нам!
– Эй, что ты там все рассматриваешь да ощупываешь? – крикнул Петру Зеведей. – Дай ему пройти во двор, а то еще подует ветер и свалит его с ног! Заходи, Андрей, заходи, сынок, возьми винограду, поешь! Слава Богу, и хлеба и рыбы у нас хватает – поешь, наберись сил, а то еще твой злополучный отец Иона, увидав тебя в столь плачевном состоянии, снова забьется со страху рыбине во чрево!
Но Андрей поднял вверх костлявую руку и воскликнул:
– Не стыдно ли вам? Бога ли вы не боитесь? Мир рушится, а вы здесь давите виноград да посмеиваетесь!
– Нашли себе беду! – прорычал Зеведей и теперь уже злобно набросился на Андрея. – Послушай, а не лучше ли тебе оставить нас в покое? Мы уже сыты по горло. Или это и есть то, что возглашает твой пророк Креститель? Так скажи ему, что эта песенка стара. Наступит конец света, разверзнутся могилы, и выйдут оттуда мертвецы, Бог спустится для Страшного суда, откроет свои записи – и горе нам! Все это ложь? Ложь! Не слушайте его, ребята! За работу! Давите виноград!
– Покайтесь! Покайтесь! – воскликнул сын Ионы. Он вырвался из объятий брата и стал посреди двора.
Стал перед почтенным Зеведеем и простер перст, указуя в небо.
– Я же тебе добра желаю, Андрей, – сказал Зеведей. – Сядь, поешь, выпей вина и придешь в себя, – в голове у тебя помутилось от голода, несчастный!
– Это у тебя помутилось в голове от благополучия, почтенный Зеведей, – ответил сын Ионы. – Но земля разверзнется у тебя под ногами, Господь пошлет землетрясение, которое поглотит и твою давильню, и твои лодки, и тебя самого, утроба ненасытная!
Распалившись, он вращал глазами, устремлял взгляд то на одного, то на другого, и кричал:
– Прежде чем это сусло станет вином, наступит конец света! Набросьте на тело свое власяницу, посыпьте голову прахом, бейте себя в грудь, восклицая: «Грешен я! Грешен!» Земля – древо изгнившее, грядет Мессия с секирой во длани!
Иуда отложил молот, верхняя губа его приподнялась, и острые зубы блеснули на солнце. Зеведей не мог больше сдерживаться:
– Если ты веруешь в Бога, Петр, то возьми его и уведи отсюда! – крикнул он. – У нас работа. Грядет! Грядет! То с огнем, то с записями, а теперь – вот вам нате! – уже и с секирой! Оставьте нас в покое, смутьяны! Этот мир выстоит, выстоит, ребята, давите виноград и ничего не бойтесь!
Петр ласково похлопал брата по спине, пытаясь утихомирить его.
– Успокойся, успокойся, брат, – ласково говорил Петр. – Не кричи! Ты устал с дороги, пошли домой. Отдохнешь, и отец наш почтенный возрадуется сердцем, как только тебя увидит.
Он взял Андрея за руку и медленно, очень бережно, словно слепого, повел его. Они вошли в узенькую улочку и вскоре пропали из виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168