«Теперь станет ясно, кто же он такой, чего хочет и что скажет людям», – тихо произнес Иуда, оттопыривая свое огромное ухо. Но уже первое слово – «Братья!» – не понравилось Иуде, и он презрительно скривил губы. «Не набрался он еще ума-разума, – прошептал Иуда. – Нет, не стали мы еще братьями – ни израильтяне для римлян, ни израильтяне друг для друга. Не братья нам продажные старосты саддукеи, водящие шашни с тираном… Плохо ты начал, Сыне Марии, пеняй на себя!» Некогда Иуда увидел, как Иисус без злобы, с гордым, нечеловеческим наслаждением подставляет другую щеку, ужас объял его. «Кто же он?! – мысленно воскликнул Иуда. – Подставить и другую щеку – да только ангел способен на такое, ангел или пес…»
Иуда прыжком рванулся вперед и схватил Варавву за руку в тот самый миг, когда тот уже было изготовился броситься на Сына Марии.
– Не тронь его! – глухо произнес Иуда. – Ступай прочь!
Варавва изумленно посмотрел на Иуду. Они были членами одного братства и часто вместе ходили по городам и селениям, предавая смерти изменников Израиля. И вот…
– Иуда, – невнятно пробормотал Варавва. – Ты? Ты?
– Да, я! Уходи!
Варавва все еще колебался. В братстве Иуда пользовался большим влиянием, и потому Варавва не мог ослушаться, но самолюбие не позволяло ему уйти.
– Уходи! – повторил приказ рыжебородый. Предводитель разбойников опустил голову и злобно взглянул на Сына Марии.
– Думаешь от меня ускользнуть? – глухо произнес он, стискивая кулаки.
– Мы еще встретимся!
Затем Варавва повернулся к своим людям и сказал сквозь зубы:
– Пошли!

Глава 13
И в то же мгновение люди, словно и они тоже долгие годы ждали этого призыва, словно впервые их назвали их истинным именем, – в то же мгновение люди исполнились ликования.
– Идем! – воскликнули все разом. – Во имя Бога!
Сын Марии пошел впереди, а люди, все как один, устремились следом.
Пологий холм, все еще зеленый, несмотря на летний зной, возвышался у берега озера. Солнечные лучи жгли его весь день напролет, и теперь с наступлением вечерней неги он благоухал тимьяном и опавшими на землю перезревшими маслинами. Видать, когда-то на вершине холма стоял древний языческий храм, потому как обломки резных капителей все еще лежали на земле, и полоумные рыбаки, выходившие ночью в озеро на ловлю, говорили, что до сих пор некий белый призрак сидит на мраморе, а почтенный Иона однажды ночью даже слышал его плач.
К этому холму и направлялись теперь охваченные восторгом: впереди Сын Марии, а следом – целые семьи бедноты.
– Возьми меня под руку, сынок. Пойдем и мы с ними, – обратилась почтенная Саломея к своему юному сыну, а затем взяла за руку Марию и сказала:
– Не плачь, Мария: разве ты не видела сияния вокруг лица своего сына?
– Нет у меня сына, нет у меня больше сына, – ответила мать и зарыдала. – У всех этих оборванцев есть, а у меня нет…
С плачем и причитаниями, но все же пошла и она, теперь уже в полной уверенности, что сын покинул ее навсегда. Когда Мария подбежала к нему, чтобы заключить в объятия и увести домой, тот изумленно, словно не узнавая, посмотрел на нее. А когда она сказала: «Я твоя мать», он вытянул руку, отстраняя ее от себя.
Увидав, что жена тоже присоединилась к толпе, почтенный Зеведей насупился, стиснул посох, повернулся к своему сыну Иакову и двум его товарищам, Филиппу и Нафанаилу, и, указывая на шумную мятежную толпу, сказал:
– Вот волки голодные, будь они прокляты! Нужно выть заодно с ними, а то еще подумают, что мы овцы, и сожрут нас. Пошли за ними! Но запомните: что бы ни сказал им свихнувшийся Сын Марии, мы должны освистать его – слышите? – и не позволять ему поднимать голову. Так что вперед и глядите в оба!
С этими словами он тоже стал, прихрамывая, подниматься в гору.
Тут показались и оба сына Ионы. Петр вел брата за руку, спокойно и мягко разговаривая с ним, опасаясь разгневать его, а тот оторопело смотрел на поднимавшуюся в гору толпу и на ее одетого в белое предводителя.
– Кто это? Куда они идут? – спросил Петр Иуду, в нерешительности стоявшего на дороге.
– Это Сын Марии, – мрачно ответил рыжебородый.
– А толпа, которая следует за ним?
– Бедняки, собирающие ягоды на убранных виноградниках. Увидали его, увязались следом, и вот он ведет их за собой, чтобы говорить с ними.
– Что же он им скажет? Ведь он не умеет даже солому между двумя ослами поделить.
Иуда пожал плечами.
– Посмотрим! – прорычал он и тоже стал подниматься в гору.
Две смуглые до черноты мужеподобные женщины, совсем измученные и перегревшиеся на солнце, возвращались с виноградников, держа на голове большую корзину с виноградом. Им не хотелось оставаться одним, и потому они сказали друг дружке: «Пошли, скоротаем с ними время» – и поплелись следом.
Почтенный Иона с неводом на спине тащился к своей хижине. Он проголодался и спешил, но, увидев сыновей, которые вместе с другими поднимались в гору, остановился и смотрел на все это, разинув рот и выпучив, словно рыба, глаза. Он ничего не думал, не спрашивал, умер ли кто, К женится ли кто и куда направляется все это людское скопище. Ничего не думал и только смотрел, разинув рот.
– Эй, Иона, пророк рыбий! – крикнул ему Зеведей. – Пошли, выпьем! Мария Магдалина выходит замуж, – пошли, повеселимся!
Толстые губы Ионы задрожали: он попытался было заговорить, но передумал. Вскинув плечом, Иона пристрочил невод поудобнее и, тяжело ступая, направился в сторону своей улицы. Спустя некоторое время, уже неподалеку от хижины, мысли его, претерпев многочисленные схватки, все-таки родили: «А, чтоб ты пропал, твердолобый Зеведей». Пробормотав это, Иона пнул ногой дверь и вошел внутрь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168