Тут вошел хозяин таверны со сковородкой в руках, и все вокруг наполнилось благоуханием. Заметив чудаковатого верзилу, он закричал ему велед:
– Скатертью дорога! Передавай привет! Еще один… – Симон засмеялся.
– И вправду наступил конец света: мир полон сумасшедших. Этому, видите ли, Бог привиделся позавчера ночью, когда он шел по нужде, и с той минуты разве может он оставаться на белом свете? Не желает принимать пищи: я, видите ли, призван на небо, там и поем. Вот и облачился в саван, ходит по домам, берет поручения, прощается и уходит… Это случается с теми, кто чересчур приблизился к Богу. Смотрите, ребята, держитесь от Него подальше, говорю вам это для вашего же блага, – я тоже молюсь Его Милости, но только издали. Дайте-ка поставлю!
Он поставил на середину стола сковороду с дымящейся бараньей головкой. Его губы, глаза, уши смеялись.
– Свежая головка! – воскликнул Симон. – Иоанн Креститель! Пожалуйте откушать!
Иоанн почувствовал тошноту и отшатнулся. Андрей протянул было руку, которая так и застыла в воздухе. Лежавшая на сковороде головка смотрела на них – то на одного, то на другого – широко раскрытыми неподвижными, мутными глазами.
– Подлый Симон! – сказал Петр. – Ты намеренно вызываешь у нас отвращение, чтобы мы не притронулись к ней. Как теперь вынуть из нее глаза – мое любимое лакомство?! Мне будет казаться, что я ем глаза Крестителя.
Хозяин таверны расхохотался.
– Не беспокойся, любезный Петр, я сам их съем. Но перво-наперво – язычок, столько радовавший меня своей болтовней: «Покайтесь! Покайтесь! Настал конец света!» Прежде тебе самому пришел конец, злополучный!
С этими словами Симон вынул нож, отрезал язык и мигом проглотил его. Затем он выпил полный стакан вина и горделиво посмотрел на пару своих бочек.
– Ну, будет, ребята, жаль мне вас. Поговорим лучше о другом, чтобы вы забыли о голове Крестителя и могли отведать бараньей… Итак, как вы думаете, кто нарисовал эти восхитительные метки, которые красуются на бочках, – петуха и свинью? Я, собственной персоной, вот этими руками… а вы как думали? А знаете, почему именно петуха и свинью? Откуда вам знать, недотепы галилейские! Сейчас я вам это растолкую, чтобы просветить ваш умишко!
Петр смотрел, как головка стынет, но все не решался протянуть руку и вынуть из нее глаза. Он непрестанно видел перед собой Крестителя: и он вот так же смотрел на людей глазами навыкате.
– Итак, послушайте, чтобы просветился ваш умишко, – продолжал хозяин таверны. – Когда Бог сотворил мир – и захотелось же Ему этих хлопот, благословенному! – и отмывал руки от глины, Он кликнул, чтобы все новосотворенное явилось пред очи Его, и горделиво спросил: «Эй, птички и всякая прочая живность, как вам нравится сколоченный мною мир? Может быть, найдете какой-нибудь изъян?» Все тут же принялись реветь, мычать, мяукать, лаять, блеять и щебетать: «Никакого! Никакого! Никакого!» «Примите мое благословение, – сказал Бог. – И Я тоже – клянусь верой! – не нахожу никакого изъяна. Да здравствуют длани Мои!»
– Но тут на глаза Ему попались петух и свинья, которые стояли опустив головы и не проронив ни звука. «Эй, свинья, – воскликнул Бог, – а ты, твое превосходительство петух, вы почему молчите?! Может быть, вам не нравится сотворенный Мною мир? Неужто ему чего-то недостает?» Но те ни слова в ответ! Их, видите ли, научил Дьявол, шепнув им на ухо: «Скажите Ему вот что: «Миру недостает стелющегося по земле корня. Из него произрастает виноград, который нужно подавить, поместить в бочку и сделать из него вино». «Что молчите, твари?» – снова крикнул Бог, занося ручищу. И только тогда эти двое животных, которым Дьявол придал отваги, подняли головы: «Что тут сказать, Первотворец? Да здравствуют длани Твои, прекрасен Твой мир – тьфу, чтоб не сглазить! – но ему недостает стелющегося по земле корня, из которого произрастает виноград: его нужно подавить, поместить в бочку и сделать из него вино». «Ах вот как?! Вот я вам сейчас покажу, мошенники! – вскричал Бог, охваченный яростью. – Вина вам от Меня захотелось, пьянства, брани да блевотины? Да произрастет виноград!» Он засучил рукава, взял глины, вылепил лозу, посадил ее. «Да будет проклят всякий, кто перепьет! – изрек Бог. – Да имеет он петушиные мозги и свиное рыло!»
Все засмеялись, забыли о Крестителе и набросились на жареную головку. Самым проворным оказался Иуда, который в два счета вскрыл череп и набрал полную пригоршню бараньего мозга. При виде такого разбоя хозяин таверны перепугался. «Не оставят мне ни косточки», – подумал он.
– Эй, ребята, ешьте и пейте на здоровье, но не забывайте и покойного Иоанна Крестителя. Ох, бедная его головушка!
Все так и застыли на месте с куском в руке. А Петр, который жевал глаз, собираясь проглотить его, чуть было не подавился: проглотить глаз было противно, а выплюнуть жалко. Что было делать? Только Иуда не стеснялся. Симон наполнил стаканы:
– Вечная ему память! Жаль его головушку. И за ваше здоровье, ребята!
– И за твое тоже, пройдоха! – сказал Петр, собрался с духом и проглотил глаз.
– Не беспокойся, мне-то бояться нечего, – ответил хозяин таверны. – Я в дела Божьи не вмешиваюсь, а спасать людей мне никогда бы и в голову не пришло! Я держу таверну, я не ангел и не архангел, как вы, – от этого-то я избавлен – сказал он и схватил все, что осталось от головки.
Петр открыл было рот, но тут голос у него пропал: какой-то верзила дикою вида, с изрытым оспой лицом, остановился у двери и заглянул внутрь. Товарищи забились в угол, а Петр спрятался за широкие плечи Иакова.
– Это Варавва! – проворчал Иуда, сдвигая брови. – Входи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168