Лиз раздала последние листовки, парируя добродушные насмешки, и они спустились в «Фойе».
– Не понимаю, как ты еще можешь шутить! – воскликнула Лайша, когда они встали в очередь за кофе. – Меня это бесит.
– Пресловутая отцовская объективность. Меня это тоже бесит, но я взрываюсь только дома.
– Почему ты не переселишься в общежитие? Хотя что я буду тогда делать, просто не знаю. Но на твоем месте я переселилась бы.
– А я на твоем! В отличие от вас с Доном меня по рукам и ногам связывает это пресловутое ощущение моих обязательств по отношению к папе и тете Элис.
– Но с какой стати? Я себя ни в малейшей степени не чувствую обязанной по отношению к моим родителям.
– Ты – другое дело. У вас нормальная семья. А я все время чувствую себя ответственной за них.
– Но почему?
– Трудно объяснить. По отношению к папе потому, что моя мать его бросила.
– Она его все равно бросила бы.
– По отношению к тете Элис потому, что я помогала губить ее жизнь.
– Она сама ее погубила, потому что у нее не хватило характера пойти наперекор этой твоей жуткой бабушке.
– Я знаю. Но когда я была маленькой, она была удивительно милой.
– Все они милые, пока мы маленькие и не спорим с ними.
– И все-таки я не могу их бросить, если не случится чего-нибудь сверхэкстраординарного – например, я возьму и выйду замуж. Это на них тени не бросит.
Лайша вздохнула.
– Тяжело с родителями!
– Безусловно. Но зато нам повезло: мы же нашли друг друга!
Лайша кивнула, глядя, как струйка сливок расходится спиралью в ее кофе.
– Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что у тебя есть кто-то, с кем можно делиться чем угодно, – что у тебя есть Младший Мак.
– Ну, не всем чем угодно. Сегодня утром я опять попросила его жениться на мне.
– И ничего?
– Ничего.
– Почему?
– Он ждет, чтобы я стала погорячее.
– Что ему нужно? Розмари?
– Что-то среднее. Кипеть не обязательно.
– Другого такого горячего человека, как ты, я просто не знаю.
– Возможно. Но не в том смысле. Он говорит, что я леденею, когда он меня целует по-настоящему.
– А тебе не нравится?
– Нравится, но…
– Чудачка ты! Если бы у меня был кто-нибудь вроде Младшего Мака… – Лайша заложила руки за голову и откинулась на спинку. – Увы мне!
– И мне увы! Лайша, ты правда хочешь спать с мужчинами?
– Не с мужчинами! Я же не Розмари. Но когда я думаю о том мужчине, с которым я хотела бы спать…
– А говорят, что ты недотрога!
– Я вовсе не недотрога. Просто я не кидаюсь на шею всем подряд. Я не хочу крутить с кем попало, пока не найду того, кто мне нужен. Может быть, такой уж у меня характер. А может, мне просто стало тошно, когда я увидела, что Розмари сделала с Дональдом.
– Интересно, как ощущает себя нимфоманичка.
– Как их Лулу во время течки – только всегда. И все кобели в округе гоняются за ней. Я не понимаю одного: зачем ей понадобился именно Дональд, когда у нее был такой богатый выбор?
– А Лулу, когда у нее течка, понимает?
– Не знаю и не интересуюсь. И пожалуйста, не говори, что это патология. Розмари мне противна из-за того, что она сделала с Дональдом, хоть он и показал себя романтическим дураком.
– А он еще не понял?
– Нет. И не хочет понимать. Когда я ему сказала, что она с пятнадцати лет путается со всеми соседскими ребятами, он ответил, что я злобная сплетница и просто завидую Розмари, потому что у нее много поклонников, а у меня их нет. Я ее ненавижу и за это. За то, что она сделала с нашей дружбой. Опыт Дональда с ней и мой с этим слизняком, чудо Оливером… – Лайша откинула блестящую прядь волос и положила подбородок на ладонь. – И все-таки я знаю: между холодильниками вроде тебя и доменными печами вроде Розмари есть то, что нужно мне, и если я когда-нибудь это найду, то тут же схвачу, и к чертям все остальное! Мне не нужна тихая обеспеченная жизнь, которой хотят для меня мама и папа, чтобы компенсировать собственную неустроенную молодость, Профессия, обеспечивающая большой заработок, и брак как главное, пусть даже с человеком, которого я полюблю, – мне такая жизнь не подходит. Я не хочу элегантно одеваться, жить в сверхмодернизированном доме, вкусно есть. Я не хочу тихой обеспеченности. Я хочу быть с людьми, которые борются во имя создания другого мира, хотя я и настолько сентиментальна, что хотела бы в этой борьбе быть рядом о человеком, которому я во всем доверяю.
– Ну вот я доверяю, – жалобно перебила ее Лиз.
– Я не могу тебя понять. Ты влюблена в Младшего Мака так, что, кроме него, для тебя никто не существует, и все-таки ты не хочешь, чтобы он целовал тебя по-настоящему и так далее.
– До «и так далее» мы никогда не доходили, так что на это я тебе ничего ответить не могу. И вообще я хочу, но в какой-то момент мое подсознание останавливает меня.
– А что говорит Младший Мак?
– Он говорит, что моя психика травмирована тем, что я была брошена матерью.
– Тебе повезло, что ты от нее избавилась.
– Конечно. Но мое подсознание этого не знает.
– Ш-ш-ш! – предостерегающе шепнула Лайша.
– Привет! – Младший Мак опустился на стул рядом с ней. – О чем вы, девицы, рассуждаете?
– О психологии, – ответила Лиз.
Лайша засмеялась.
Дональд принес две чашки кофе, сел и принялся угрюмо помешивать в своей чашке.
Младший Мак переводил взгляд с Лиз на Лайшу.
– Возможно, вы сегодня приобрели богатый опыт в психологической войне. Как у вас с листовками?
– Так-сяк. Но лучше, чем в прошлый раз.
– Беда в том, что приходится терять массу времени на аргументы, – пожаловалась Лайша. – Люди знают слишком мало, и смысл листовки до них просто не доходит.
– Нам бы следовало устроить семинар, как в Мельбурнском университете, – заявила Лиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103